— Ты думаешь, что я ханжа, пережиток прошлого, викторианский динозавр в эпоху сексуальной свободы?
— Не говори за меня. Я вовсе не имел в виду ничего подобного. Твоя невинность притягательна.
— Вряд ли меня можно назвать невинной, — пробормотала Дженни, низко склонив голову. Она закрыла глаза, вспомнив звук своего хриплого дыхания в то мгновение, когда впервые испытала оргазм. Стоны той ночи наслаждений отзывались эхом в ее голове даже сейчас при воспоминании о том, как ее тело взорвалось тысячью сверкающих искорок, точно какой-то экзотический неоновый цветок. Дженни словно снова ощутила, как выгнулась ее спина, приподнялись бедра, задрожали члены, как все ее существо жадно впитывало то неизъяснимое блаженство, сладкое наслаждение.
— Ты сказала, что была девственницей в ту ночь…
— Да, была.
— Ни разу до того?
— Да.
— Ничего подобного?
— Да.
Кейдж поставил кофе на поднос. Он подсел к ней ближе, облокотившись согнутым локтем о спинку дивана. Легко коснулся ее щеки костяшками пальцев:
— Должно быть, ты испытала действительно глубокие чувства в ту ночь, если согласилась расстаться с тем, что так долго хранила.
— Я никогда в жизни не чувствовала ничего подобного.
Удары сердца гулко отдавались у него в груди. То, что Кейдж собирался сделать, было непростительным, но это уже не пугало его.
— Расскажи мне, что ты ощущала тогда.
Глубоко задумавшись, Дженни бессознательно опустила свою руку ему на грудь. Ее пальцы теребили застежку его рубашки.
— Было так, будто моя душа словно покинула тело, будто я наблюдала со стороны за тем, что происходит не со мной, а с кем-то другим. Я отбросила все ограничения, все запреты, которых обычно придерживалась. Я жила только мигом, единственным мигом. Я вся отдалась нахлынувшей на меня сексуальности и раскованности, однако дух мой никогда не был более возвышенным. Меня словно несли невидимые крылья. — Она подняла свои глаза к нему, словно смущенная маленькая девочка. — Ты понимаешь, что я имею в виду?
— О да. Полностью, — честно признался он.
— Ничто из того, что я делала в ту ночь, не казалось мне грязным или неправильным. Все было прекрасным. Я хотела любить и быть любимой. И я не могла просто рассказать о нашей любви. Мне надо было показать это.
— А Хол так же хотел тебя?
— Не сразу.
Ее щека уже покоилась в его раскрытой ладони.
— Но ты уговорила его.
— Сказать проще и честнее — я совратила его.
— Ну, хорошо. Ты его совратила. Что произошло дальше?
Дженни улыбнулась и стыдливо опустила голову:
