— Дед! — я точно в землю врос. — Так ты это чего ж…
— Да шутю я, — осклабился он и поёрзал под армячком, утепляясь. — Шутю. Иди а ты…
Спутать бабкиной избы было не с чем: она одна стояла за церквушкой. Поодаль и особнячком. Приземистый домик с вострой чердачиной. Вокруг обнесённый перекошенным забором садик-огородик. Позади сарайчик, за ним усадьба, картошкой засаженная, и сразу — лес. Конец Шиварихи, в общем. А справа расстилалась гладь огромного, уходящего дальним концом в бесконечность озера. До другого, поросшего стеной деревьев берега было метров триста, не меньше. Н-да, какая уж тут Ока! Тут своя география…
Лёлька выбежала навстречу уже переодетая в шерстяную юбку до полу и безудержно цветастую кофту. Поверх — бусики из ярко-рубиновых шаров. Ну, женщина, чего ты хочешь: маленькая, а женщина.
— Пошли! — она схватила меня за руку и без объяснений повлекла в погребок — хвалёный ледник.
Дверцу распахнула, лампу керосиновую зажгла и — вниз по ступенькам:
— Давай за мной…
Спустившись следом, я сообразил, почему начинать иншпекцию следовало именно отсель. Бункер был небольшой, но сказочно вместительный. Стены его устилали полки с банками, коробами, мешочками какими-то. По правую руку гурт в три отсека: с картошкой, свёклой и не то репой, не то брюквой. По левую — три же кадки. В одной капустка квашеная, антоновками переложенная, в другой огурцы солёные, а в остатней грибы. Да какие — грузди! Чёрные с белыми! Под гнётом!..
— Ты понял? Нет, ты понял? — щебетала Лёлька, грохоча тяжёлыми крышками.
Я понял. После нашего лесного рациона это были не просто разносолы — это было изобилие. Не на одну зиму — точно. А уж аромат-то!.. Слюни потекли вожжой, и я машинально сунулся за огурчиком.
— А ну-ка! — шлёпнула она по руке и водрузила крышку на место. — Щас кормить буду. Только в баню сначала сходишь…
И полезли наверх.
— А Тима где?
— Да говорю же: моется. Он истопил, я первой сбегала — красота. Давай и ты иди, а потом сразу обедать будем.
— А вы сами-то чего — ещё не ели, что ли?
— Мы же тебя ждали, — её как пыльным мешком хватанули. — Иди вон, парься…
И гневно потопала к дому.
Вот ведь правда: девчонка готовилась, удивить хотела, а ты…
— Лёльк! — виновато окликнул я. — Я же без задней мысли…
— Ну и дурак, — фыркнула она с крыльца.
Или померещилось? Или я как Дед уже — считал это с крутого, самим же обкромсанного затылка?..
Ладно, отношения выяснять после будем. А теперь в баню! Баня парит, баня правит, баня всё исправит.
