"Поэтому(!) у нас услуги пока дорогие и не очень качественные". То есть, виновата опять тупая советская власть, а не мы, умники, двадцать лет ведущие вас в загробный рай, находящийся где-то между Португалией и Непалом.
Вот тут-то, уже не выдержав, путозвонного трёпа, один студент и сказал: "Вы всё жалуетесь, что то пашете, как лошадь, то гребёте, как раб на галерах... Не устали? (дружный хохот). Не думали? Может, заняться чем-нибудь другим, полегче?" Ну, например, разведением кроликов или в соответствии с образованием — открыть нотариальную контору и взять замом Местоблюстителя.
Это было сказано как бы дружески под гитарный перебор, но Предстоятель так ошалел и такое понес! "У меня есть внутреннее убеждение, что у меня всё, всё, всё получается, всё удаётся". Так и сказал: всё, всё. Чего же, мол, думать мне о кроликах или конторе, коли есть убеждение.
Кстати, замечу, что сотрудница "Российской газеты" Кира Латухина, понимая всю дурость этого заявления, сжалилась над бедолагой и в репортаже о встрече вместо "получается всё, всё", как было на самом деле, написала "в целом получается". Скажите девушке спасибо.
А вообще-то, это — умонепостигаемо! Ведь ни Соломон Мудрый, ни Навуходоносор, ни Пипин Короткий, ни Леонид Млечин никогда не говорили ничего подобного. Ну, действительно, у всех что-то получается, удаётся, а что-то нет. Что ж, придётся просветить вас, Предстоятель, относительно некоторых страниц вашей занимательной биографии.
Окончание следует
Владимир Бондаренко -- Несломленный
Он так и остался до конца жизни несломленным рыцарем, романтиком и мечтателем, ищущим свою третью великую правду на Руси. Ушел из жизни 25 ноября 2011 года на 74-м году мой давний друг, один из лучших русских писателей ХХ века, Леонид Иванович Бородин. Бесконечно жаль, сочувствую его верной супруге еще с лагерных лет Ларисе и дочерям. С другой стороны, можно удивляться, как он, со своими многочисленными болезнями и сломанным позвоночником, дожил до таких лет. Написав всё, о чем мечтал. Я жалею о смерти своего друга, но понимаю, он и сам мне признавался: как писатель он всё сказал. Немного, но веско. Его романтическая сказка "Год чуда и печали", пожалуй, не сравнима ни с чем в нашей детской литературе. Его "Третья правда" — наравне с "Привычным делом" Василия Белова и распутинской "…Матерой" — определяет всё нравственно-христианское направление в русской прозе. Его "Царица смуты" меняет всё наше отношение к эпохе Марины Мнишек. Веха в исторической литературе.
