Так вот, да, Volkov мало известен, но Вас-то знает вся страна, весь мир. Вы не только лауреат Государственной премии СССР, но и кавалер французского ордена Почётного легиона, на Вашей груди Золотая медаль Моцарта, Ваш авторитет в музыке непререкаем. И я перешагнул через все частные несогласия с Вами, которые упомянул. Действительно, как можно не прочитать книгу, которой восхищается такой человек?
Тем более, Вы пишете, что впервые увидели Шостаковича, когда Вам было десять лет. А я — летом 1942 года, когда был в Колонном зале на первом в Москве исполнении гениальной Седьмой симфонии. У меня до сих пор хранится программа того концерта. И помню тогда же появившуюся статью Алексея Толстого о симфонии, которому вышедший на сцену композитор показался похожим на "злого мальчика"...
Отложив всё, я, Владимир Тедорович, углубился в чтение прославленной Вами книги Соломона Волкова "Шостакович и Сталин". Правда, сразу бросилось в глаза обилие безымянных персонажей и источников: "Один из приятелей Эйзенштейна", "один профессор в США", "один певец Большого театра", "одна пожилая ленинградка", "один чиновник" и т.д. Это напомнило мне несправедливо забытый "Архипелаг". Там то же самое: "Один узбек", "две комсомолки", "одноглазый сторож", "хитрый плотник" и т.д. без конца. Разумеется, это несколько подрывает доверие к сочинению.
Но, тем не менее, перед моим изумленным взором засверкали перлы и диаманты ума, эрудиции, тонкого вкуса. Передо мной открылись новые горизонты там, где этого меньше всего ожидал, я увидел то, что должен был знать, но, к стыду своему, не знал, не ведал и не подозревал.
Даже не знаю, с чего начать перечисление радостных открытий... Ну, что ж, по своей советской замшелости начну с классиков марксизма, с самого Маркса. Что у Волкова о нём? Вот! Чуть не двести лет мы повторяли его слова: "Религия — опиум народа". Ничего подобного! — объявил Ваш друг Соломон. — Религия опиум ДЛЯ народа". То есть, не сам народ породил религию, а кто-то придумал её, изобрёл и сунул ему. Это же совсем другое дело. Новаторство! Вклад в сокровищницу!
А что о другом классике — о Ленине? "Это был человечек, неказистый и простецкий". Таким, говорит, впервые увидел его Сталин. "Есть все основания полагать, — уверяет Ваш проницательный друг, — что именно тогда Сталин понял, что он, тоже маленький, невзрачный человечек, может стать великим вождём". Тем более, что он был повыше Ленина — 174 сантиметра. Интересно, а с чего, допустим, Наполеон, который тоже был невысокого роста, решил, что может стать императором? Не исключено, что после того, как Людовику ХVI отрубили голову, и он стал ниже Бонапарта.
