В несколько лучшей ситуации находятся таджики, ибо в их распоряжении многовековое наследие классического персидского языка. Однако и здесь есть моменты, которые необходимо учитывать. Причисляемые к таджикской "нации" памирские народы ("памири") говорят на своих языках, часть которых относится к иной, чем таджикский, языковой семье.
Мне могут возразить, что такая ситуация не уникальна, и привести в качестве примера Германию, где существуют множество диалектов. Но широко известен факт, что для многих миллионов немцев родным языком является исключительно литературный язык, и они не владеют диалектами. А сколько узбеков и таджиков, для которых литературный узбекский соответственно литературный таджикский — единственное средство мышления и общения?
Общность психического склада. Об отсутствии общности психического склада узбеков много говорить не приходится. Указанные различия в языке и внешнем облике виде ферганских узбеков, кипчаков и хорезмийцев, естественно, находят свое отражение и в психическом складе. Другой характерный пример: для жителей Ташкента все остальные узбеки — "харибы" (от арабского слова gharib — "чужой", "чужак"). Если одна часть узбеков воспринимает другую "чужаками", то о какой психической общности можно говорить? Это объясняется еще и тем, что в досоветский период городское население Средней Азии не знало национальной идентичности. На первый план выступала религиозная принадлежность ("Мен мусульмонман" — я мусульманин). Отсюда широко бытовавшее двуязычие городского населения (узбекско-таджикское). Как известно, в плане менталитета (психического склада) двуязычная часть населения всегда сильно отличается от одноязычной.
В советский период была предпринята попытка, в некоторых отношениях "успешная", привнести в эту часть мусульманского мира неизвестную ему категорию "нация". Поэтому и сейчас городское население резко противопоставляет себя сельскому, что тоже не способствуют укреплению психической общности. Утверждение о том, что главной доминантой самоидентификации узбеков является не национальная, а территориально-региональная и кровнородственная принадлежность, давно стало избитой фразой.
То, что таджики еще довольно далеки от того, чтобы называться единой нацией, даже не приходится доказывать: об этом свидетельствует стремительный развал постсоветского Таджикистана с безусловным доминированием региональных и клановых интересов над национальными. Религиозные лозунги служили при этом лишь прикрытием. Кроме того, так называемые "горные таджики" вряд ли согласятся с тем, что они — часть таджикской "нации".
