А еще героика нужна самим писателям. Тот выездной пленум Союза писателей, о котором мы нескончаемо трубим, гораздо больше оказался полезен для мастеров пера, чем для армии. Писатели приобщились к войне, к своей воюющей армии, вдохнули полной грудью дух искренности, чистоты и победы, что витает на фронте.
Гражданин.
"Очиститься на войне!" Подумайте, о чем вы говорите? Война — это величайшее несчастье для человечества, и кто, как не писатель, должен возвещать об этом обществу? Война — это мерзость и грязь. И чтобы солдаты не утопли в этой грязи, которую для них, к тому же, без конца перемешивают либеральные СМИ, они должны уцепиться за подвиг, за песню, за нового героя. И здесь ему на помощь приходит русская литература.
Воин.
Героя нельзя создавать за письменным столом, он не может конструироваться наподобие "робота-трансформера" из сотен безымянных, но реальных судеб: что-то взять от одного, а что-то украсть от другого. Пропаганда, героика — это всегда немножко, но ложь. А на лжи не воздвигнешь царства. Подвиг солдата — это как раз адский ежедневный труд его — не только на передовой, но и в тылу, и на отдыхе, и в смраде госпиталя, и по возвращении домой. Ваша идеальная Шестая рота, со всеми пафосными наслоениями, с ангелами, взирающими с небес, но без грязи и пота ежедневных, ничем не примечательных лишений, — едва ли совершила свой подвиг. Подвиг рождается не из лжи, а из бытописания войны.
Гражданин.
Да, речь идет, конечно, не о лжи, а о гражданской позиции, о философском отношении писателя к войне, об общей трагедии народов, постигшей нашу страну. Из окопов этого не разглядишь.
Воин.
По крайней мере, враг из окопов виден лучше. На войне все ясно: увидел врага — стреляй в него. Когда пролетаешь на бреющем над "тропой волков", что кровавой ниткой тянется среди болот и минных полей на юго-запад от Грозного, проникаешься истиной войны: смерть врага — высшее благо. Вместе с ней приходит гордость и необыкновенное счастье. Писатель, испытавший подобное, способен до конца своих дней правдиво писать о гордости и счастье.
Гражданин.
Над той тропой писатель может испытывать лишь одно ощущение — трагедии. Смертный запах крови — самый скорбный запах на Земле. В отношении же к врагу русская литература всегда отличалась христианской добродетелью, подавая пример всему обществу. Без сострадательного и прощающего отношения к противнику, без метаний и чувства вины немыслима русская литература. Вспомните дневники Достоевского времен Русско-турецкой войны! В душе устояться должно что-то, ибо нормальное состояние человека — не война, а мир. Тем и отличаемся мы от зверей и дикарей.
