— В поселке.
— А где он работал?
— На железной дороге.
— И что с его матерью?
— Мать, говорят, дома.
— У нее еще есть дети?
— Есть. Девочка. А что?
— Хочу пойти к ним.
— Я бы не советовал. По крайней мере, сегодня.
— А что, заметно?
— Не только поэтому. Вас могут не так понять.
Утром я стоял перед домом, в котором жил Змеевой. Толя Змеевой, 1979 года рождения.
— Вам кого? — спросила девочка лет двенадцати.
— Кого-нибудь из Змеевых.
— Мамки нету. Ее снова в больницу отвезли.
— А ты с кем?
— А я сама теперь. А вам что нужно?
У девочки было милое лицо.
— Ты в школу не пошла сегодня?
— Мамку только что увезли в больницу.
— А как же ты одна будешь жить?
— А я уже жила. Вы из милиции?
— Нет, — я хотел было назваться своим именем, но не хватило духу. И я солгал. — Я из райсобеса. Может быть, помощь какая нужна?
Девочка пожала плечами.
— Меня, наверное, в интернат отдадут.
Неожиданно для меня девочка заплакала, закрыв лицо руками.
За спиной я услышал шаги. Оглянулся. Это был Петров.
— Вы мне очень нужны, — сказал он.
Мы направлялись в сторону села.
— Ну вы-то хоть знаете, какого рода ограбление совершено в вашем доме?
— В том-то и дело, ничего не знаю.
Вспомнилось мне, как несколько дней назад я спросил у Федора:
— Из-за чего же столько шуму-то? Небось из-за ерунды?
— Да нет, — ответил Федор, поглядывая на Раису.
Раиса промолчала.
Я готовил завтрак, а из головы не выходили события последних дней.
— Говорят, этого Лукаса взяли? — снова спросил я.
— Кого-то взяли, — ответил Федор нехотя.
— Ничего не пойму. Если были у Анны Дмитриевны какие-то ценности, то вы должны же были знать о них, — напрямую задал я вопрос.
— Тут все очень сложно, — ответила Раиса, — и мы ничего толком не знаем…
Петров посмотрел на меня почти ласково. Впервые за все время. Пояснил:
— Человек, которого взяли на днях, оказался не Лукасом.
Петров снова попросил подробно описать Лукаса. Уточнял, как рассечены губа и бровь, какого цвета глаза, какой величины кисть руки, какой размер обуви. Вспоминая, я сознавал: Лукас нужен следствию, потому что он знал водителя самосвала. Змеевой, как оказалось, никогда не работал на самосвале, но шоферские права у него были.
— Вы хоть мне скажите, из-за чего я здесь торчу? — спросил я у Петрова.
— А вам хозяева ни о чем не говорили?
— Нет.
— Вы спрашивали?
— Да.
— Все очень просто, — проговорил Петров, все так же странно, как и при первом знакомстве, поглядывая на меня. — Во время кавказской войны генерал Шарипов в день серебряной свадьбы дарит своей жене кулон с изображением белой розы. Кулон дорогой. Белое золото, платина ажурной работы и пять бриллиантов на лепестках. Украшение ювелир оценил в сто тысяч баксов. Я уж сейчас не говорю о том, каким образом достался кулон генералу…
