— Мы должны остановиться, — прошептала Виктория.
Она понимала, что ей следовало снять руки с его шеи и оттолкнуть его, но у нее не было сил. Ее охватило умиротворение. Было так хорошо стоять, прижавшись к нему, под ярким солнцем, ощущать жар его тела и вдыхать запах его кожи, что она не могла заставить себя сделать шаг назад.
— Еще одно мгновение, — прошептал Джейк хрипло.
Сердце Виктории забилось сильнее, когда Джейк склонился к ней. Силы оставили ее. Виктория откинула голову назад, и он стал покрывать поцелуями ее лицо, обнаженную шею, грудь. Ее охватило страстное возбуждение вместе с ощущением какойто странной тяжести внизу живота. Непроизвольно Виктория начала слегка вращать бедрами, все плотнее прижимаясь к нему. Рука Джейка опустилась, и он сильнее прижал ее к себе, издав звук, похожий на рычание. Сквозь многочисленные юбки Виктория почувствовала мужскую плоть.
С майором она испытывала только одно чувство — отвращение. А сейчас с Джейком она жаждала все новых и новых ласк. Ее пальцы зарылись в его нагретые солнцем волосы. Она прижимала ладонями его затылок, чтобы он еще и еще целовал ее. Вкус его губ был восхитительным.
Софи нетерпеливо шагнула к ним и легонько толкнула.
— Ах ты бесстыдница, — сердито сказал Джейк, подняв голову.
Виктория тяжело дышала. Она отступила назад, закрыв лицо руками. Боже, что с ней творится! Еще минута — и она упадет, готовая отдаться ему. У нее не было больше ни сил, ни желания сопротивляться Джейку. Виктория хотела, жаждала этой близости. Бесполезно отрицать очевидное, она побеждена. Застав Джейка в конюшне, ею овладело не отвращение, а дикая ревность. Стоило ей только подумать о нем, как сердце начинало биться сильнее.
Раньше Виктория считала, что для того, чтобы полюбить, Надо долго и хорошо знать человека, что основой для любви может быть только дружба. Теперь она поняла, что любовь возникает из физического влечения, а все остальное теряет какуюлибо значимость.
Лицо Джейка было напряженным, волосы растрепались. Прикусив губу, он пытался справиться с собой. Медленно нагнувшись, он поднял шляпу и нахлобучил ее на голову.
— Не думай, что я буду извиняться, — сказал он.
— Конечно, — шепотом согласилась она.
— И поверь мне, это у нас не в последний раз, — он провел пальцем по ее щеке, ты будешь моей, но не впопыхах, в грязи и в пыли. И солнце не будет жечь твою нежную кожу. Нет, все будет не так. У нас будет белоснежная постель, двери будут заперты, и никто не посмеет помешать нам.
