— Полагаю, — сказал Уайлд, — вы думаете о том, что и я с годами стал именно таким, как вы ожидали. Он кашлянул и натянуто улыбнулся.
— Ничего подобного. Подозреваю, вы по-прежнему остаетесь самым свирепым управляющим во всем Корнуолле, — произнес Куинн нарочито легкомысленным тоном, скрывая печаль. — Осмелюсь предположить, что пристрастие к ужасным острым каламбурам также осталось при вас.
Глаза старого джентльмена радостно просветлели.
— Всегда важно иметь в запасе острое словцо, знаете ли, — рассмеялся он. — Я так рад, что вы, наконец, вернулись. Боюсь, в последнее время здесь не слишком весело. Мы оказались в неловком положении, неопределенность больно ранит Джорджиану и миссис Уайлд. Но теперь я спокоен. Вы приехали, и все расставите по своим местам.
Куинн сел напротив Джона Уайлда в старое кресло с решетчатой спинкой, которое стояло в кабинете испокон веков.
— Я глубоко тронут вашей верой в мои возможности. Однако, — он помолчал, — боюсь, потребуется некоторое время, чтобы досконально во всем разобраться. А пока мне хотелось бы внести ясность в вопрос о вашем ближайшем будущем.
Джон Уайлд попытался сесть как можно прямее. На его лице отразилось такое сочетание робкой надежды и плохо скрываемой безысходности, что у Куинна болезненно сжалось сердце.
— Сколько лет вы служите в Пенроузе? Почти сорок, не так ли? Полагаю, мой дядя и Энтони допустили непростительную ошибку, не оговорив заранее условия, на которых вы при желании могли бы оставить пост управляющего и уйти на покой. — Он услышал, как у него за спиной отворилась дверь, решил, что миссис Уайлд принесла чай, и продолжил: — Семья Фортескью в долгу перед вами. Вам полагается достойная пенсия за беспрецедентно долгую беспорочную службу.
— А я-то преисполнилась благодарности за твое доброе отношение к вдовствующей герцогине. — Тихий голос Джорджианы не предвещал ничего хорошего. Она вошла в кабинет и встала рядом с отцом. — Ловкий ход, ничего не скажешь. Отвлечь мое внимание, чтобы без помех избавиться от моей семьи.
— Джорджиана! — укоризненно произнес мистер Уайлд. — Не забывай о приличиях!
— Нет, папа, я желаю понять, в чем нас обвиняют. Пенроуз содержится в безукоризненном порядке. Любопытно, какие претензии можно предъявить управляющему?
— Джорджиана, — мягко ответил Куинн, глядя в ее темные сверкающие глаза. — У меня нет ни тени сомнений, что хозяйство Пенроуза находится под неусыпным контролем. Пожалуйста, дай нам с твоим отцом спокойно поговорить. — Она совершит непростительную ошибку, если не прислушается к его просьбе. Он не желал задевать достоинство мистера Уайлда. — Сэр, я был бы вам крайне признателен, если бы вы согласились принять пенсию в размере четырехсот фунтов в год и любой коттедж по вашему выбору. Я с удовольствием предложил бы вам этот, но вам известно, что Литтл-Роуз относится к заповедному имуществу и не подлежит отчуждению.
