— Не трогай дверную ручку!
Смутившись, Джилл резко обернулась к нему.
— Почему?
В ответ он улыбнулся ей одной из своих неотразимых улыбок — ленивой, расслабленной, интригующей.
— Потому, Джилл, что женщина должна ждать, пока мужчина пригласит ее на свидание, откроет ей дверцу машины.
Слова возражения застыли у нее на языке. Она сглотнула. Терпеливо дождалась, пока он откроет дверцу, и скользнула на сиденье. Он проследил, чтобы юбку ее не защемило дверцей, и аккуратно захлопнул ее.
Колин обошел машину, плавно опустился на сиденье и вырулил на дорогу, ведущую в центр, — и тут она поняла, что начинает чувствовать себя как женщины, с которыми он встречался. Уделяя все свое внимание женщине, как сейчас ей, Колин был невероятно сексуален.
Он взглянул на нее:
— Не так уж сложно позволить мне открыть для тебя дверцу, разве я не прав?
— Да. Но поскольку женщины могут с таким же успехом открывать дверцу, как и мужчины, это глупая традиция; впрочем, если такая мелочь помогает мужчинам сохранить свое «эго», я не возражаю, хотя, как я уже сказала, это глупо.
Он кивнул:
— У тебя такой тон, будто это тебя расстраивает.
— Прости, но ты просишь меня повернуться сразу на сто восемьдесят градусов во всем, что касается моей одежды, а это означает, что мужчина, точнее такой мужчина, как Дес, ценит внешность выше интеллекта. Это кого хочешь расстроит.
— Мужчина сперва обращает внимание на то, как женщина выглядит. Но удержать его, не обладая ничем, кроме приятной внешности, не так-то просто.
— Правда? — Ей никогда не приходила в голову такая мысль.
Он кивнул.
— Ты должна удержать внимание мужчины после того, как он обратил его на тебя. Давай посмотрим правде в глаза, ты — потрясающая женщина, при этом сразу даешь понять мужчинам, что не интересуешься ими, если, конечно, они не могут быть полезны в твоем бизнесе.
— Неужели я такая плохая?
Он улыбнулся:
— Увы.
Она обдумала его слова.
— Из того, что ты сказал, следует, что я выгляжу потрясающе?
Он посмотрел на нее.
— Дорогая, поверь мне, в этом нет никаких сомнений.
Она задрожала от удовольствия. Надо было бы напомнить ему, чтобы он не называл ее «дорогая», но сейчас это было невозможно. Она — впервые в жизни! — почувствовала себя красивой и желанной, и это не имело никакого отношения к платью. Удивительно, но все дело было в Колине. Знает ли он об этом? Может быть, это часть его плана по превращению ее в роковую женщину?
Кончиками пальцев она подобрала свое ярко-розовое платье.
