Между тем женщина, подхватив малыша, энергичным шагом исчезла в передней, буквально волоча за собой старшего мальчонку.
— Черт, так все же нельзя! Ну на что это похоже, черт подери! Мы не можем оставить ее на произвол судьбы! Дай-ка я хоть гляну, куда она направилась.
— Валяй, — кивнул Торстен. — Я здесь побуду. А ты ступай присмотри за ней. Или лучше наоборот сделаем?
— Ну уж нет. Только бы мне ее догнать.
— Ага. Главное — не нервничай.
— Мы когда-нибудь разделаемся с этой окаянной плиткой?
— Мне и самому любопытно. Ступай! А то ведь не догонишь.
ЧЕЛОВЕК С ЗОЛОТЫМИ РЫБКАМИ
Забрала детей и ушла. Ушла, мрачно и серьезно бормоча что-то насчет всяких мошенников, что хозяйничают в чужих домах, насчет алкашей и аморальных типов, она, мол, непременно кой-кому расскажет, что тут творится. Расскажет, какие молодчики нынче дома ремонтируют! А сама понятия не имеет, куда теперь идти. С малышом на руках она нерешительно остановилась возле изгороди. Старший мальчонка напоследок поглядел на дом. Очень его заинтересовали смешные старые дядьки. Раньше он никогда таких не видел. Вот бы остаться и поиграть со Стигом. Мальчик шел так медленно, что мать прицыкнула на него, и он, жадно высматривая Стига, все-таки зашагал побыстрее. Уже успел усвоить правила.
Она не знала, вернуться или идти дальше по улице. Чем дольше ее не будет, тем сильнее он разозлится. Но если она вернется, он не откроет, снова примется унижать ее перед соседями (постылыми соседями, у которых холодные, любопытные глаза), вынуждая торчать на площадке и молотить в дверь. Малыш, чего доброго, опять разорется. И они опять пригрозят полицией? А полиция означает, что детей у нее могут отобрать, отдадут в приют. И она никогда больше их не увидит. От этих соседей только того и жди, ясное дело. Долговязый-то хамлюга из квартиры напротив уже разорялся: «Смотреть надо за детьми, иностранка чертова!» А она вовсе не иностранка. Она из Турнедалена, потому и внешность у нее не такая, как у здешних, смугловатая, но объяснять без толку. Выходит, все, кто родился не на этой унылой глинистой упландской равнине, — «чертовы иностранцы»? Будто родиться в здешних краях — немыслимая заслуга.
Можно позвонить, хотя зачем? Эх, бросить бы все, войти в реку, в ледяную воду и погрузиться с головой, навсегда. Так его и этим вряд ли проймешь, вряд ли заставишь раскаяться. Все двери на замке, смерть и та, в сущности, не выход, не открытая дверь. Просто некая тьма, влекущая, оттого что не знаешь, что там внутри. Она тоже усвоила правила.
