МНЕ ОТ БРОМСТЕНА НЕ ИЗБАВИТЬСЯ
Дело шло теперь не так споро. Неизвестно, по какой причине. Может, оттого, что приходилось поминутно слезать на пол, брать очередную плитку, наносить на нее раствор и опять взбираться на табурет. Будь здесь леса, он бы сразу по нескольку штук брал. Хотя Щепка-то на что? Пускай пособит. Навелика премудрость — раствор на плитку шлепать, в меру, конечно.
— Щепка, иди сюда, пособишь.
— О'кей.
— Видишь, сколько надо раствора?
— О'кей.
— Чего заладил-то «о„кей» да «о“кей»?
— В Америке привык.
— А-а.
— Найди я в старом сейфе миллион, снова купил бы транспортную контору. Что может быть лучше!
— Думаешь, нынче на покупку хватит миллиона?
— Если б не Бромстен, моя контора нынче бы не один миллион стоила.
— А чем он тебе помешал?
Щепка словно и не слышал вопроса. Раствор на плитку он наносил так, будто намазывал бутерброд, и Торстена это нервировало. Но он решил смолчать.
— Пристрелить надо было эту сволочь! Пристрелить, и все дела!
— Да что ж он такого натворил, а?
— Сразу после войны, хотя нет, наверно, уже в начале пятидесятых, я начал шоферить на грузовике, для одного мужика из Лише, который держал транспортную контору. Водить машину я в армии выучился. Мужик этот, который из Лише, его, кстати, звали Иварссон, возил грузы для строительных компаний, а строили тогда много, в начале-то пятидесятых, еще мы подрабатывали на рамнесской пивоварне, летом, когда ихний шофер не справлялся. Но большей частью возили песок и гравий на стройки. В ту пору уйму всего строили, особенно в окрестностях Вестероса, иной раз круглые сутки за баранкой сидишь. Не больно-то легкая работенка. Дороги тогда были не чета нынешним.
А Бромстен, видишь ли, был редкая сволочь.
И очень мне насолил.
Фамилия у него говорящая — Бромстен, Тормозной, так сказать.
Все, что хочешь, затормозит.
Он умел этак по-особенному смотреть на человека, будто все, что тот ни предложи, просто курам на смех, а если замечал, что тебе что-то дорого, к примеру малютка Элин, дочка его, хорошенькая застенчивая девушка, которая обычно на кухне отсиживалась, потому что Бромстен на кухню заходить не любил, — так вот тогда он вовсе зверел.
