Может быть, потому, что это были слова матери или оттого, что во мне, как во всяком человеке, хранится вековая память нашего христианского народа, я ощущаю это присутствие великой, чистой, непознаваемой силы, которую я называю Богом и в которую уже давно искренне верю.
Верю и в то, что и сам я храним этой силой. Как иначе объяснить, что, пройдя через многие испытания, я не опустился, не запил и не упал духом. Видно, мой ангел-хранитель был всегда рядом, не бросал в трудную минуту.
Говорят, что на войне неверующих людей не бывает.
В январе 1995 года, в Чечне, в самые трудные дни противостояния федеральных сил с боевиками незаконных вооруженных формирований, когда шли кровопролитные бои и даже мне, генералу, приходилось прорываться на БТРе сквозь огонь неприятельских гранатометчиков, со мной захотел встретиться священник Русской Православной Церкви. Видимо, невысокого духовного сана, щуплый, пожилой человек с усталым лицом.
Я охотно откликнулся на это пожелание. Думал, чего-нибудь попросит или станет за кого-то ходатайствовать. Оказалось, что нет. Держит в руках маленькую иконку и говорит: «Товарищ генерал, я принес вам икону святого мученика Анатолия. Хочу, чтобы носили ее с собой». Еще протянул он мне молитву на синей ленте с тиснеными золотыми буквами.
С благодарностью я принял из его рук икону, положил молитву во внутренний карман кителя и твердо пообещал: «Да, я буду носить эту молитву!» Вспомнил, что рассказывала и мама об этой молитве — «Живый в помощи», — которую зашивали в пояс, в одежду солдатам, уходящим на войну. Было такое чувство, что этот священник вовремя был послан ко мне. Как раз тогда, когда нужно было задуматься о своем месте на этой войне. Посреди крови и боли легко ожесточиться, опуститься до мщения. А мне было сказано: «Береги душу! Помни о душе!»
* * *
После окончания школы твердо решил поступать в военное училище. Честно говоря, все равно, в какое, лишь бы стать офицером. Тут как знак свыше. Сказали бы: «Будешь летчиком! Будешь танкистом!», немедленно бы согласился. И что удивительно, скорей всего преуспел бы в этих военных профессиях. Во всяком случае выучился бы не хуже других.
Военная служба была написана мне на роду. Однако призывнику, собирающемуся стать курсантом, как-то несерьезно путаться в таком важном деле, как выбор военного училища.
Отправился в райцентр, в Дивное, чтобы посоветоваться в военкомате со знающими людьми.
Офицер положил передо мной листок бумаги: «На, выбирай!..» Это была разнарядка — список военно-учебных заведений, где были готовы принять абитуриентов из Ставрополья. Впервые понял: и тут существует армейский порядок.
