Читая книгу, не можешь отделаться от мысли, что вся она переполнена мировой тревогой, вся - крик в защиту жизни. Иногда это принимает очертания эдакой космической безысходности - немного в духе Бродского: "[?]всё это будет длиться, / даже когда поменяется время местами / с пространством, из которого ничего не родится".
К счастью, "постбродскизма", столь модного в современной поэзии и, на мой взгляд, вредящего ей, в книге почти нет. У Зубаревой своя интонация, преодолевающая все влияния. Вера Зубарева - создатель и руководитель объединения русских писателей Америки "Орлита", редактор интернет-журнала "Гостиная". Она - профессор в одном из университетов США, и это в свой черёд тоже на её поэзии сказывается. Есть эдакий интеллектуальный шарм, создаваемый многочисленными культурными реалиями, словечками и выражениями типа "полимерность", "нелинейный странник - мысль-Улисс" и даже "вихри небулярной материи". Особенно запомнился дважды упомянутый осенний лист, свернувшийся подобно ленте Мёбиуса. В одном из стихотворений она сама с иронией говорит о компании, гуляющей по берегу моря: "Все речи были книжностью отмечены, / усиливая скуку и разлад". Тем дороже для меня то, о чём я сказал в начале статьи, - высокая простота.
В книге появляются классические натурфилософские размышления. Вот стихотворение "К ракушке" с пронзительным ощущением хрупкости жизни: "Перламутр убывает. / Мне - моё. Бессмертное - морю". Вот прелестный жук: "И поле зренья занимает жук, / чьё шумное сыпучее старанье, / должно быть, слышится / на много миль вокруг". Привет от Заболоцкого! Впрочем, и от многих других поэтов. Писать, находясь в поле поэтической традиции, и труд, и честь.
Илья РЕЙДЕРМАН
Жизнь без телевизора
РВАНОЕ ВРЕМЯ
Казалось бы, от прошлого ничего не остаётся. Но вдруг становится понятно, что человечество живёт более пристально, более внимательно к своему движению во времени и в истории (а это, возможно, одно и то же!), чем кажется на первый взгляд. От невообразимо далёких эпох до наших дней разные народы на разных языках мира фиксировали свои идеи, приметы своей культуры - духовной и материальной, великие и малые события - от рождения венценосного наследника до вторжений и войн, от извержений вулканов и землетрясений до температурных перепадов в одни и те же даты различных эпох. С веками это отслеживание своего движения в вечности становилось всё точнее, всё подробнее[?] Одна Библия как свидетельство стоит целых библиотек! Семнадцатый век - человечество знает о себе почти всё. Восемнадцатый - растут завалы документов в архивах. Девятнадцатый - здесь многое расчислено чуть ли не ежедневно. Двадцатый век зафиксирован не только по часам, но и по минутам. В двадцать первом веке человек исчисляет своё движение по секундам, каждая секунда на виду и на счету. Какая-то безжалостная наножизнь! В каждом подъезде, на каждой площади больших и малых городов мира притаились видеокамеры[?] Жизнь московского метро пишется на жёсткие диски - там отражено лицо каждого, кто спустился в подземку.
