Можно, конечно, сказать: вот такая у нас теперь литература и премии просто отражают объективный процесс. Но это не так! Перечислять фамилии не допущенных к пирогу бессмысленно - после драки рукописями не машут. Но формирование беспримесно пост[?]модернистского дискурса привело к двум чрезвычайно тревожным результатам. Повторение задов западных тенденций двадцатилетней давности отбросило русскую литературу на местечковые позиции в мире. Отсутствие здоровой конкурентности в борьбе за премии и разнообразия, необходимого для нормального обмена веществ, обернулось тем, что читатель потерян. И не только в России. Зарубежные литагенты и издатели категорически отказываются работать с российской литпродукцией нетрадиционной ориентации. Об этом подробно говорит в интервью Е. Костюченко - переводчик У. Эко и сама литагент: "Пелевина почти не переводят, итальянцы его не читают[?] Русская литература не вызывает никакого интереса вне эпохи русского романа (Достоевский, Толстой)[?] Русскую литературу не читают, это моя постоянная мука".
Оставим на совести переводчицы фразу: "Русская литература самозацикленная, в русской литературе есть только Россия". Достоевский и Толстой на том же "зациклены". Но их Россия интересна всему миру. А Россия финалистов БК - никому! Костюченко вторит и дважды орденоносец БК М. Шишкин: "[?]писать нужно[?] не о России и не об экзотических русских проблемах, а просто о человеке". То есть "боксёрское" восстание в Китае в начале ХХ века и взятие на сей раз Тянцзиня, описываемые в "Письмовнике", лишены экзотики и за это дают 5,5 миллиона. А, к примеру, разорение русской деревни - экзотикой, напротив, переполнено, так что и за компьютер садиться по этому поводу не стоит. Что-то вы подзапутались в своих прекрасных далёках, господа!
Возможно, Шишкину о периоде, скажем, продразвёрстки не попалось ничего такого интересненького, как об итэхуаньской бойне, когда буддистами была истреблена китайская христианская община? Об антихристианской направленности конфликта в "Письмовнике" нет ни слова - слишком "экзотично". Но критик М. Ганин с лёгким сердцем сдал первоисточник, который использовал Шишкин, - книгу военного корреспондента начала прошлого века Д. Янчевецкого "У стен недвижного Китая". За предполагаемое использование дневников периода Гражданской войны М. Шолохова продолжают долбать до сих пор (как будто создать махину "Тихого Дона" было возможно, глядя в потолок и ожидая оттуда тайных знаков). Но что позволено постмодернисту, того нельзя гению. В общем, Тянцзинь взят!
