-Как отец переживал эти события?
- Отец очень тяжело переживал то, что происходило со страной и её людьми. Он считал это катастрофой и тягчайшим преступлением. Все эти годы он почти ничего не писал. Злые языки даже говорили, что Семанов замолчал навсегда.
-Но ведь это не так...
- Прошло некоторое время, и он как-то ожил, стал писать острые статьи в патриотические газеты и журналы. Из-под его пера буквально полилась злободневная, острейшая публицистика на самые разные темы нашей "россиянской" действительности. Он заново переосмысливал и наше советское прошлое. Надо сказать, что он, один из немногих в патриотической оппозиции ещё времён "горбачевизма", не цеплялся за социализм, хотя понимал, что уничтожение существующих форм государства влечёт за собой и резкое ухудшение жизни народа.
-Какие произведения советской литературы он, на ваш взгляд, любил больше всего?
- Он наизусть знал романы Ильфа и Петрова, Михаила Булгакова, солженицынский "Один день Ивана Денисовича". И всё-таки он постепенно расставался со своей либеральной шестидесятнической юностью. Потом появилась его великолепная статья с безжалостным разбором исторических истоков социальной сатиры Ильфа и Петрова, которая оказалась на поверку изрядно русоедской. Начался второй этап нашего с ним общения - и это было общение не столько с отцом, сколько с историком современной России. Мы перешли на телефонный режим. Обсуждали все проблемы, тревожащие души наших людей. И здесь очень наглядно проявилась эволюция, которую проделал мой отец. Он был сначала типичным шестидесятником, потом стал ярко выраженным белогвардейцем (по рассказам моей мамы, заночевавший как-то в доме Андрей Битов назвал их жилище "белогвардейским гнездом"). Но он и учился у большевиков тактике макиавеллизма политической борьбы.
-Да уж, жёсткость его оценок была запредельной.
- Отец с усмешкой и одновременно с удовольствием рассказывал, что в детстве во дворе мальчишки звали его Лютый. Он был человеком эмоциональным и частенько перегибал палку. Кто-то даже сказал, что отец "переучился у большевиков". И при этом он был чувствителен, даже сентиментален. Но не в политических взглядах - и не по отношению к близким. Потом очень увлёкся изучением сталинского периода нашей истории. Он был ярым противником "отрицателей" исторической России. Сталинистом в примитивном смысле этого слова не был, но Сталин как исторический персонаж интересовал его до конца жизни.
