Новую его книгу «На чёрной лестнице» можно было бы назвать сборником рассказов о неудачниках, но это будет несправедливо. Неудача может постигнуть лишь того, кто стремился к чему-то. А у этих людей, будь то журнашлюшка из «Эфира» или стареющие балбесы-переростки из рассказа, давшего название сборнику, в жизни ничего похожего на цель, сверхзадачу нет. Так что звания неудачников сенчинские герои не заслуживают. Да и героями их нельзя назвать даже в литературном смысле. Это персонажи – да, прописанные сочно и выпукло, тщательно и достоверно, – но не герои. Не злодеи и не подлецы. Злодей творит зло, а подлец подличает по своему желанию, по своей воле. А у сенчинских персонажей воля отсутствует, как у некоторых людей отсутствует способность писать и разуметь написанное. Это куклы, которых дёргают за ниточки менее безвольные люди, обстоятельства и даже потреблённые внутрь жидкости. И один прибор, о котором ниже…
Таков, например, центральный персонаж рассказа «Репетиции», открывающего сборник. Он едет через полстраны поступать в театральное училище потому, что прилип к самодеятельному театру и, кроме как кривляться на сцене, мало что умеет. В Москве, засыпавшись в первом экзаменационном туре, просаживает все деньги в игровом автомате, потому что ему насоветовала «попробовать» девица за барной стойкой. Вернувшись в родной городок, он хочет распрощаться со сценой («Лицедейство всё это… Хочу на исторический попробовать. Когда-то историей увлекался очень»). А узнав от девушки, прежде игравшей в их труппе, что режиссёр соблазнил и бросил её с ребёнком на руках, преисполняется благородного негодования и готов растерзать негодяя, но… «Водка распалила, а пиво теперь слегка тушило, смягчало». И уже нет стремления вонзить режиссёру нож в сердце, и несостоявшийся мститель готов и дальше приплясывать в свите местечкового альфа-самца. До тех пор, пока тот не скажет «пшёл вон».
Нельзя определить, счастливы или несчастны все эти люди. Что двигало двумя пришибленными кризисом (экономическим и среднего возраста) клерками из рассказа «Жить, жить…», которые намеревались покончить с собой, а потом вдруг перестали намереваться? Им и самим невдомёк: «Прошло уже полгода с той встречи, а мы всё ещё живы». «Жизнь… состоит из череды мелких неприятностей», – рассуждает писатель в рассказе «Новый реализм». Вроде как и жить особо незачем, но и давиться на первом попавшемся суку нет повода. Жизнь не то чтобы беспросветная – скорее, бестолковая.
