–
Было ли у нас поколение, сыгравшее ту же роль, что в Испании – поколение 27-го года?
– «Поколением 1927 года» стала называться группа молодых поэтов, в число которых входили Хорхе Гильен, Алонсо, Альберти, Сернуда, Гарсиа Лорка и другие, отметившие трёхсотлетнюю годовщину со дня смерти великого Луиса де Гонгоры-и-Арготе и объявившие себя его последователями. Сами эти имена говорят об их значении для испанской поэзии. Они как бы синтезировали поэтическое наследие Испании. Нечто подобное, полагаю, – наша поэзия Серебряного века.
–
Вы сами поэт. Не мешает ли вам это при переводе чужой поэзии? Не возникает ли желания «адаптировать» чужой текст «под себя»?
– Зачем? Я не играю мускулами в переводах, у меня для этого есть собственная поэзия. Куда заманчивее перевоплотиться в другого. Дело это, конечно, куда более кропотливое, нежели «кропание под себя».
–
Что вы сейчас читаете? Над чем трудитесь?
– Недавно перечитал Сологуба, Белого. Пишу стихи, набралось три десятка стихотворений на новую книгу. Последняя – «Свобода слов» – вышла только что. Вот уж лет двадцать заканчиваю пьесу в стихах «Боярыня М.», наше буйное время всё больше проясняет и объясняет образ этой замечательной женщины русского, не менее перестроечного, «бунташного» XVII века. Собрал антологию своих избранных переводов, наверное, это будут три тома: Испания, Латинская Америка и другие страны – Португалия и Бразилия, Англия и США и немного из поэтов бывшего СССР. И ещё обобщаю переводческий опыт в книге с условным названием «С испанского…».
–
Что важнее в переводе – передать смысл или рисунок, образы или ритм?
– Желательно посильно удержать всё вышеперечисленное. Что в полной мере невозможно, чем-то приходится поступаться, иногда ритмом. Кстати, ритмический и звуковой слух у разных народов неодинаков. В испанском языке, к примеру, гласные сильнее согласных, в русском – наоборот. Главное – не утрачивать смыслы.
–
Отличается ли наша школа поэтического перевода от западных? Чем?
– Западные школы сегодня, скорее, пессимистические, они занимаются передачей содержания без воссоздания формы. Вот вам то, что говорит поэт, а как он это говорит, не наше дело. В этом смысле русская школа оптимистична: мы традиционно считаем, что форма – это дополнительное содержание, а вернее – эффект поэзии в слитности того и другого. Это труднодостижимо, но стремиться к этому надо.
–
Считаете ли вы, что уровень перевода сейчас упал или, наоборот, поднялся?
