Теперь, когда тебя не стало, все обязанности по поддержанию чистоты в доме легли на мои плечи. Надеюсь, ты была бы довольна мною.
После завтрака я переоделся в спортивный костюм и приступил к работе. Зарядившая с утра серая морось помешала моим планам подрезать живую изгородь, отделявшую наш участок от участка Танаки, поэтому я принялся протирать ступеньки и полировать перила лестницы. Затем подмел и проветрил пустующую комнату. При свете дня я не мог понять, что вызвало мой страх и поспешное бегство в бар прошлой ночью. Подметая, я заметил, что доски пола и вправду скрипят. Не удивлюсь, если они скрипят сами по себе. Окончательно убедив себя в этом, я направился в спальню.
Как всегда, я оставил уборку нашего домашнего алтаря на потом, когда весь дом уже сиял чистотой. Преклонив колени перед ракой, я протер мемориальные таблички и смахнул пепел от сгоревшего ладана. Ты смотрела на меня из своей золотой лакированной рамки: платье с высоким воротом, на лице написано равнодушие. Надо было вставить в рамку фотографию с переправы на Кюсю, ту, где ты с улыбкой опираешься на перила, а ветер лохматит волосы. Однако здравый смысл диктовал выбрать более серьезный снимок, который не вызвал бы неудовольствия твоей уважаемой матери, чья фотография стояла рядом в позолоченной рамке. Я попрыскал на стекло специальной жидкостью и протирал его до тех пор, пока оно не засияло.
После обеда распогодилось. Я отправился на прогулку по залитым солнцем окрестностям. От влаги земля пружинила под ногами. Кругом раздавались крики невидимых детей, стук скакалки и шорох ног по бетону. Я выбрал протоптанную дорожку за школьным теннисным кортом, ведущую в бамбуковые заросли. Среди тонких стволов бамбука возились фермеры, выкапывая молодые побеги для продажи на местном рынке.
Воздух был свеж, в нем уже чувствовалось приближение весны. В жилом комплексе «Шангри-Ла» почти с каждого балкона свисали хлопчатобумажные матрацы-футоны. Домохозяйки выбивали ковры. Маленький мальчик ездил на трехколесном велосипеде вокруг «тойоты», а его отец тем временем пылесосил сиденья автомобиля. Эти картинки рождали во мне чувство общественной гордости и поднимали настроение.
Когда я проходил мимо рисового поля, мысли покорно вернулись к прошлой ночи. Я надеялся, что Марико не расстроится из-за моего внезапного ухода. На самом деле я рассердился не на нее, а на Мураками-сан. Нет, все-таки неправильно, что девушка, едва окончив школу, приходит работать в прокуренный хостесс-бар! Печально думать, что там она может привыкнуть к алкоголю и общению с завсегдатаями подобных мест. И чего я потащился в этот бар? Никогда больше не вернусь туда, особенно теперь, зная, что мы с тобой стали предметом досужих сплетен.
