– Доброе утро, господин Сато.
– Доброе утро, госпожа Танака.
– Я не могу спуститься, господин Сато. Закрутила бигуди.
– Не стоит беспокоиться, госпожа Танака.
– Вчера я купила у мясника говядину. Превосходный кусок. Для завтрашнего ужина.
– Право, не стоило так беспокоиться, госпожа Танака.
– Глупости! Чего ни сделаешь для дорогой племянницы и любимого соседа!
Моя улыбка, несомненно, являла собой образец притворства.
– Куда вы направляетесь, господин Сато?
– Купить краску. Собираюсь покрасить потолок в гостиной.
Губы госпожи Танаки сжались в узкую недовольную линию.
– Вы совсем не отдыхаете!
– Вовсе нет.
– Хорошо, ровно в семь тридцать. Не забудьте.
– Не забуду, госпожа Танака.
Старушка уже почти скрылась из поля зрения, но тут, очевидно, что-то вспомнила – в окне снова появилась голова, украшенная гирляндой бигуди.
– И не забудьте, розовые!
День проходил по намеченному плану. Я посетил магазин хозяйственных принадлежностей, где купил краску «Магнолия». Затем заказал несколько бордюрных плиток с ирисами для ванной комнаты. Будет чем заняться в следующую субботу. Очень важно все время быть занятым. Вот ты, например, подобно прочим домохозяйкам, никогда не коротала время за просмотром бесконечных мыльных опер. Обычно ты вязала крючком, пекла торты или учила испанские глаголы. Пример, достойный подражания. Вернувшись домой, я накрыл мебель и татами бумагой и приступил к работе.
Сумерки упали так же незаметно, как незаметно скапливается пыль на мебели. Только что было светло, прошло всего несколько мгновений, и я понял, что крашу в темноте. Я включил свет и к семи часам вечера завершил работу. Немного постоял, одобрительно глядя на дело своих рук. Оттенок не особенно отличался от предыдущего, но мне всегда нравилась новизна.
После ужина в доме стало особенно тихо. Тишину только подчеркивали гул холодильника и редкие капли воды, падавшие из крана. Я устало потащился в ванную – хотелось согреть занывшие суставы. Там вытащил пробку и открыл краны с горячей и холодной водой, рукой проверяя температуру.
Я почти успел расстегнуть кардиган, как внезапно замер на месте. Закрыл краны и прислушался. Далекое клацанье шлагбаума на переезде, скрип задней двери, нежный стук ветряных бамбуковых колокольчиков. Ничего больше. Я нагнулся над ванной, намереваясь продолжить мои приготовления, и снова замер. На сей раз я слышал его отчетливо. Скрип половицы в пустующей комнате. Низкий, мучительно долгий скрип.
