В половине шестого палата начала проявлять признаки жизни. Болтая, уборщицы выгребали содержимое мусорных корзин. Тележка с бельем прогромыхала по коридору. Заметив, что солнце уже взошло, я раздвинул шторы, чтобы его живительные лучи, содержащие витамин Д, упали на госпожу Танаку.
– Что за чудесная погода для воскресенья! – заметил я с фальшивым воодушевлением.
Госпожа Танака неподвижно лежала на жестких белых простынях. Двигалась только жидкость в трубках Горло перехватило, комната поплыла перед глазами, я молча занял свое место у постели больной.
Наоко думала, что я отлучался из больницы, чтобы поспать, но она ошибалась. Пока девушка самоотверженно сидела у кровати тети, я мог какое-то время не думать о лежащей в коме госпоже Танаке. Меня одолевали другие заботы – дело, которое требовало немедленного разрешения. Я должен узнать всю правду, пока еще расплывчатую, словно видение, мелькнувшее средь облаков.
Телефонный разговор с Марико стал для меня громом среди ясного неба. Повесив трубку, я бессильно прислонился к стене.
– Бедная, бедная девочка, – прошептал я.
Вынув записную книжку, трясущимися руками, я набрал нужный номер.
Через десять минут такси везло меня по улицам Осаки.
– В такое время люди обычно едут домой, – с сильным кансайским акцентом промолвил шофер.
В зеркале заднего вида я заметил его испытующий взгляд.
– У меня срочное дело, – ответил я резко.
– Похоже, вы и вправду спешите. – Шофер почел за благо оставить тему.
Таксист не смог проехать по Суомачи из-за затора, который образовали полицейские машины и кареты «скорой помощи».
– Мафиозные разборки, наверное, – поморщился он!
Я велел ему везти меня на Америка-Мура. Нужно пройтись, чтобы немного выпустить пар.
Я расстегнул пиджак. Неоновый свет пятнал улицы, усеянные пустыми сигаретными пачками. Где-то вдали звучали полицейские сирены. Я должен дать им понять, что не собираюсь терпеть подобное обращение. Здравый смысл твердил мне, что сначала следует успокоиться, но я был слишком возбужден, чтобы прислушаться к его доводам. Поэтому вместо того, чтобы во время недолгой прогулки выпустить пар, я еще больше распалил себя, превратившись прямо-таки в вулкан раздражения.
У входа в отель «Плаза» стояли два швейцара. Они поклонились и открыли передо мной стеклянные двери. Я оказался в холле. Холл отвечал всем запросам непристойно богатых людей: мраморный пол, гигантская лестница, ведущая на балкон, однако это великолепие не могло развеять мою угрюмость. Я протопал мимо стойки администратора с таким видом, словно попал не в дорогущий отель, в дешевую забегаловку.
