Сердце мое подпрыгнула. Еще как хочу!
– Да, хочу.
Мама-сан кивнула.
– Так я и думала.
Откуда-то из складок халата Мама-сан извлекла пачку сигарет, потянулась и достала металлическую пепельницу на высокой подставке. Зажгла тонкую коричневую сигарету и протянула мне. Мокрыми пальцами я приняла ее. Это была сигарета для гурманов, дорогая и медленно тлеющая, с запахом гвоздики и банкнот. Я заметила над головой вытяжное устройство и удивилась, почему Мама-сан не включила его. Мы сидели в центре запотевшего рая из керамической плитки, затягиваясь синим дымом. В этом был какой-то ритуал, что-то интимное заключалось в том, как мы обе сбрасывали пепел в одну мокрую пепельницу. Я решила, что Мама-сан не такая уж злодейка. Конечно, мы заключили перемирие совсем недавно, но лучше поздно, чем никогда. Наверное, Мама-сан подумала о чем-то подобном, потому что спросила:
– Сколько времени ты в Японии, Мэри?
– Восемь, нет, девять месяцев.
– Для такой юной девушки это немало. Скучаешь по семье в Англии?
– В Англии у меня нет семьи. Только дядя.
Мама-сан подняла брови.
– Где же живут твои родители?
– Отец умер, когда я была ребенком. Мать живет в Испании вместе со своим другом. Они уехали пять или шесть лет назад, чтобы открыть бар где-нибудь в курортном месте.
– В Испанию, вот как? Однажды я видела проспект, там красиво. Наверное, тебе нравится гостить у них?
Я пожала под водой плечами и выпустила струйку дыма в паука на потолке.
– Я никогда не была у них в гостях.
– Значит, твоя мать приезжала к тебе в Англию?
– Нет, она предпочитает оставаться в Испании.
Я хотела, чтобы речь моя звучала беззаботно и Мама-сан не почувствовала в моих словах горечи. Я не любила говорить о матери. Когда я рассказывала, что в мои школьные годы она уехала в Испанию, люди решали, что она бросила меня или что-то в этом роде. Мать приглашала меня к себе, но мне не хотелось ехать. Ее никогда не радовало собственное материнство. Когда я была ребенком, мать рассказывала мне о семи пинтах крови, которые потеряла при моем рождении, словно этих семи пинт было вполне достаточно, чтобы она сочла свой материнский долг исполненным. Иногда, когда я плохо себя вела, мать увеличивала количество пинт до восьми и даже девяти. Как-то раз мы разговаривали по телефону, а теперь я даже не знала ее номера. Я просто посылала ей открытки на дни рождения и Рождество, надеясь, что за это время она не сменила адрес.
– Юдзи тоже вырос без отца.
