Глаза ее открылись шире. Я почувствовал, что она оперлась на мои руки.
– Нет, прошу вас.
– Марико, вам нужно в больницу.
– Нет! Я должна идти…
Девушка запаниковала. Взгляд ее заметался по сторонам.
– Вы очень больны. Давайте войдем в дом, – сказал я. – Вы можете встать?
Марико кивнула. Я открыл дверь и, подхватив Марико, поднял ее на ноги. С глубоким вздохом я взял ее на руки. Девушка оказалась даже легче, чем я предполагал – нижняя часть моей спины выдержала путешествие до спальни, забыв о подагре. От страха я двигался неуклюже. Марико дважды вскрикнула от боли, когда головой ударилась о дверной косяк. Боком войдя в гостиную, я положил Марико на диван. Полиэтиленовый чехол, предохранявший обивку от пыли, слегка скрипнул, когда я опустил голову Марико на подлокотник.
– Спасибо, – сказала Марико.
– Не за что, – ответил я.
Я включил свет и посмотрел на нее. На девушке был Кардиган персикового цвета с перламутровыми пуговицами и плиссированная юбка, к которой прилипла мокрая трава. На фоне ослепительной бледности лица щеки горели. Веки Марико снова закрылись, и я услышал ее дыхание, слабое и неровное. Чтобы избежать соседского любопытства, я задвинул шторы.
– Марико, – снова начал я, – вы хотите, чтобы я отвез вас в больницу?
Не открывая глаз, девушка покачала головой.
Я прошелся по ковру рядом с каминной полкой.
– Марико, – сказал я, – вы выглядите очень больной. Может быть, позвонить моему доктору? Нельзя оставлять вас здесь в таком состоянии!
– Я просто хочу спать.
Голос Марико был почти неотличим от тиканья каминных часов.
– Но болезнь может оказаться очень опасной!
– Мне просто нужно выспаться.
– Выспаться? Вы принимали какие-нибудь лекарства или наркотики?
– Нет, что вы, нет.
Марико возмутилась, что я подозреваю ее в таких ужасных вещах. Я пошел наверх за коробкой с лекарствами. Вытащив градусник, протер его стерильным тампоном и вернулся в гостиную.
– Марико, нужно проверить температуру, – сказал я.
Я вставил градусник ей в рот, затем отвернул манжету и отсчитал минуту по наручным часам. Затем вытащил термометр. Ртуть поднялась до отметки 37 градусов. Учитывая возможную погрешность, температура Марико не вызывала опасений. Я смущенно рассматривал девушку. По сравнению с опаловым цветом лба и подбородка щеки горели, как пламя, словно внутри Марико пылал скрытый пожар.
– У вас нормальная температура, – сказал я. – Что с вами случилось, Марико?
Тикали часы на каминной полке. Щелкал счетчик горячей воды, гудели трубы. Марико лежала тихо, ее конечности казались безжизненными и неживыми. И вот слезы заструились из глаз девушки.
