Именно такую оранжерею она ожидала увидеть в огромном доме в Челси.
Графиня Дауджерская говорила Люпите, что хозяйка этого дома — известный ценитель прекрасного.
Люпита с восторгом рассматривала не только произведения искусства, но и упивалась созерцанием цветов, привезенных из разных стран мира.
Графиня Дауджерская присутствовала с графом и Люпитой на обеде, предшествовавшем танцам, и вскоре удалилась.
— Я стара для поздних развлечений, но понаблюдаю несколько минут за танцующими, — улыбнулась она. — Мне интересно, как вы, молодые, двигаетесь.
Танцевальная комната была одной из самых красивых в доме, хоть и не могла сравниться в размерах с залом в Девоншир-Хаусе.
Здесь были высокие, во французском стиле, окна, выходящие в сад.
Фрески на стенах запечатлели живописные виды Венеции.
Повсюду Люпита находила что-нибудь, достойное внимания.
Но у нее не было возможности погрузиться в изучение интерьеров.
Все молодые люди на этом вечере хотели танцевать с ней — так что графу достался только один вальс.
Некоторое время граф не входил в танцевальный зал. Она думала, он по шел в карточную комнату, тем более что по дороге из Гросвенор-сквер он и в самом деле предупредил ее:
— Сегодня молодежный вечер, и если ты не увидишь меня в танцевальном зале, знай — я играю в карты.
Она же хотела танцевать с ним снова и снова и надеялась, что он скоро вернется.
Вдруг Люпита почувствовала рядом какой-то незнакомый аромат, напоминавший запах восточных пряностей.
Она обернулась, и молодой человек сказал ей:
— Вы так милы! Честное слово, вы прелестнейшая из всех девушек, каких я когда-либо встречал. Если б я не знал, что вы помолвлены, я бы стал просить вашей руки.
— Помолвлена? — изумилась Люпита. — Я вовсе не помолвлена. Почему вы так думаете?
Молодой человек улыбнулся.
— Все знают, что вы собираетесь выйти замуж за графа Ардвика. Думаю, он самый счастливый человек в мире.
— Но это не правда… — запротестовала Люпита. — Граф — мой опекун.
Мой отец умер, но, уверяю вас, граф вовсе не намерен жениться на мне.
Она вспомнила, с какой горечью и гневом звучал его голос, когда он говорил об Элоизе Брук. Наверное, граф не скоро забудет, как она себя вела. В результате он мог решить никогда не жениться.
— Если то, что вы говорите, правда, — обрадовался молодой человек, — у меня, возможно, есть шанс. А сейчас я только могу вам сказать: «Люпита, я влюбился в вас, как только увидел».
Девушка отвернулась.
— Я с трудом могу поверить в это, хотя правда, что мой отец влюбился в мою мать еще до того, как впервые заговорил с ней.
