— Хотите, я вам прочту несколько моих стихотворений?
— Нет, нет! У меня мало времени. Спешу на свидание. Замечательная словачка. Искусством любви владеет в совершенстве — при этих словах капитан многозначительно улыбнулся — Только, прошу, никому ни слова. У нас на этот счет строго.
Странная психология у капитана. Сколько он мне наговорил о своей красавице-жене! Она ему не изменяет, он в этом головой ручается, она беззаветно любит его, через день пишет ему письма.
Что же из этого получается? Капитан ей тоже через день пишет письма, но это ему не мешает связываться, при возможности, с иностранками.
Симонов написал полное искренности письмо полковых офицеров жене погибшего друга.
Действительность же совсем противоположна.
Однако, мне надо быть чрезвычайно осторожным. Поверил ли мне капитан?
Если смершевцы разоблачат меня — цианистый калий всегда при мне. Я во время убедился, что ни признание, ни раскаяние не помогут.
Мое отношение к смерти изменилось коренным образом. Раньше я не понимал психологии людей, решающихся на самоубийство, и считал их сумасшедшими. Теперь же я вижу, что самоубийство, в случаях, аналогичных моему, лучшее решение избежать лишние мучения и унижения, после которых, все равно, расстреляют.
Я чувствую в себе достаточно силы, чтобы, в случае необходимости, распрощаться с жизнью.
Пока это лишнее. Вообще, нужно поменьше думать о себе.
Что делает Соня? Она осталась в Управлении. Бедная Соня! Мне, почему-то, жаль ее. Я, мужчина, напрягаю всю силу воли, чтобы не поддаться впечатлениям, вызываемым фабрикой смерти. Представляю, как чувствует себя Соня, взирая днем и ночью на муки и смерть.
20 февраля.
Завтра переезжаем в Закопане.
В разговоре с капитаном Сихаленко я узнал, что в Управлении есть специалисты по отдельным политическим организациям. Интересно, кто специализируется по НТСНП. Сколько ценных сведений я получил бы, познакомившись поближе со специалистами по НТСНП. В этом направлении и надо действовать.
22 февраля.
Закопане, действительно, чудный курортный город. Какие красивые отели! Какой великолепный вид у деревьев, сгибающих свои ветви под тяжестью пушистого снега!
Татры — неописуемы! Я видел их со словацкой стороны. Отсюда же они гораздо красивее.
Про Закопане поляки поют песни. Недаром.
Когда-то, до разгрома Польши, здесь кипела веселая жизнь. Любители лыжного спорта бегали по этому искрящемуся белому снегу.
Жаль, что у меня нет лыж. С каким удовольствием я взобрался бы на эти белью верхушки гор… Нет — такой радости, как раньше, я не испытаю. «Смерш»! Разве можно не думать о нем хоть минуту?
