— Раск — поганое пугало, — простонал Сусман.
Его лицо сильно отяжелело от выпивки, он с трудом выдавливал из себя слова. «Ему удается казаться воспитанным, — подумал Вайнстоун, — пока он не напьется и не вспомнит бруклинский уличный жаргон».
Сорки вплотную приблизился к лицу Вайнстоуна. Вдоль его виска стекала струйка пота, глаза сузились, зрачки темные и бездонные. Сорки старался собраться с мыслями, теряя контроль под действием алкоголя. Сейчас Вайнстоун уловил в выражении его лица безжалостную ненависть и эгоизм, скрытые раньше под шумной веселостью и ковбойской болтливостью. Сорки тяжело дышал, он перестал кричать, только шипел, выплевывая слова:
— Зохар—это последнее, о чем я хотел с вами поговорить. Сорки посмотрел Вайнстоуну прямо в глаза, стараясь заставить его отвести взгляд. Вайнстоун ответил дружеской улыбкой, но даже не моргнул. Он убедился, что Сорки ему не ровня…
— Пожалуйста, продолжайте, я слушаю. Он поднял руку, подзывая официанта.
— Будьте добры, эспрессо, двойной, если можно. Еще один «Граппы»? Почему бы и нет?
Он заметил, как Манцур, заказывающий чай с мятой, предостерегающе посмотрел на Сорки. Тот, пожав плечами, схватил свой бокал и опустошил его одним глотком. Он не стал заказывать «Граппу», его больше устраивал «Абсолют». «Ведет себя, как непослушный ребенок. Я даже не представлял, что Зохар так его разозлил».
Сорки пытался казаться непринужденным, но после прежних феерических эскапад он уже заметно вымотался.
— Ларри, Зохар стал для нас проблемой. Большой проблемой. Когда он начал, в девяносто пятом? Этот парень, как медленный вирус, как коровье бешенство. Постепенно проникает в мозги наших резидентов, отравляет их. Он слишком много говорит, задает слишком много вопросов. Он превратил М&М конференции в зону боевых действий. Хирурги боятся оперировать в нашем госпитале, они переносят большие операции в другие места, чтобы их не критиковали. Мы всегда проводили М&М конференции и собрания комитета по качеству, атмосфера была дружеской, продуктивной, если хотите. Но сейчас, когда здесь появился Зохар, кажется, что мы на Западном берегу в Палестине. Почему он не практикует свою доказательную медицину в Израиле, откуда приехал? А вы рассказываете мне об иностранцах, портящих нашу систему.
— Mo, я вас понял. Но пока отложим в сторону личные отношения. Вам не нравится стиль Зохара, но в данный момент он нужен для резидентской программы. У него обязанности хирурга-преподавателя, без него не обойтись, следуя формальным требованиям комитета по надзору за резидентурами. Иначе мы потеряем свою аккредитацию. Да, Зохар может быть резким и противоречивым. Он израильтянин, понимаете, они все такие. Но резидентам он нравится, и он полезен. Заменить его очень трудно, почти невозможно.
