Бывает, вы оперируете умирающего пациента или, точнее, пациента, который умрет, если вы не прооперируете его. У него все шансы, чтобы умереть, но вы его спасаете. Вы — звезда футбола, выпущенная на поле в заключительные секунды игры, и вы забиваете гол с такого расстояния, с какого прежде не забивал никто. Но если вы не сможете — не так страшно. Если пациент умрет, никто не обвинит вас, они поймут, что вы сделали все, что могли. Подобно солдату проигравшей стороны, возможно, вы и виноваты, возможно, и нет…
— Доктор Зохар, — заговорил Радецки, смывая антисептик с рук. В его голосе мне послышалась тревога, а сейчас было не время для отрицательных эмоций.
— В чем дело. Пав? — ободряюще улыбнулся я, забыв, что мое лицо закрыто маской.
— Через две недели я должен буду представлять на М&М конференции[4] неудачную операцию доктора Манцура…
Спасибо небесам, что это не имеет никакого отношения к предстоящей операции! Речь шла о М&М конференции, где мы регулярно обсуждаем осложнения после операций, ведущие к смерти пациента. Павел боялся Манцура, для резидента нелегко выступать на таких собраниях и разбирать случаи с вовлечением важных шишек, подобных Манцуру.
— Я просмотрел литературу, которую вы предложили, и должен сказать, что это довольно щекотливый случай.
Надо было перевести разговор, чтобы сосредоточить его внимание на предстоящей операции.
— Не волнуйся заранее, Пав. Сомневаюсь, придет ли туда Манцур, да если он и будет, никто не выдоит из него ни слова. Надеюсь, что Вайнстоун позволит тебе представить этот случай. Он просил нас не разоблачать манцуровы провалы, но мы это делаем. Я буду там и поддержу тебя. Не забудь, что первый на очереди Мошеш, приди в следующий вторник, он будет представлять другой провал Манцура, на сонной артерии. Помнишь?
С поднятыми руками Радецки повернулся, открывая плечом дверь в операционную, его глаза улыбались поверх маски, он успокоился.
— Сила пока есть, а?
Я пожал плечами и поднял брови. Радецки спасался шуткой, каждый хирург так делает. Глупый механизм защиты, но помогает. Я ополоснул руки и последовал за ним в операционную. Радецки был в нетерпении, я чувствовал это, он был готов показать все, на что только способен. Не каждый в этом госпитале так старался, некоторые мои коллеги больше развлекались, чем лечили.
Пять минут спустя я наблюдал, как Радецки делает разрез, его рука твердо держала скальпель, открывающий живот. В операционную рану выглянул толстый слой желтого жира, обрамленный темно-зеленой тканью. Всегда требуется немного времени для остановки кровотечения из мелких подкожных кровеносных сосудов…
