– Ты чего, Кашель? – повторил Копченый.
– За мной Смерть приходит… – проговорил Кашель, глядя впереди себя. – Хер ли теперь выебываться?
– Какая смерть?! – поразился Слон. – Ты точно сдурел!
– Нормальная такая Смерть… обычная… – ответил Кашель. – Вы дрыхнете по утрам, а я слышу, как она перед подъемом приходит к моей койке и смотрит – живой я еще?
Он прошел несколько шагов. Дружки оторопело смотрели на него.
– Каждый раз спать ложусь и мечтаю – хоть бы во сне увидеть, как все было… – задумчиво сказал Кашель. – Я его убил или не я? Знал бы тогда хотя бы, что поделом мне это все…
– Тебе к врачу надо, Кашель! – сказал Копченый, со страхом глядя на приятеля. Слон из-за спины Кашля вертел пальцем у виска. – Ты же сам говоришь, что не убивал. Я вот не скрываю, что убил, а не болею ничем. Что же это его Бог так промахнулся? Дал бы уж тогда и мне по башке!
Тимур в ужасе уставился на него.
– Это ты меня сейчас не понимаешь… – с усмешкой сказал Кашель. – Но наступит время – поймешь… вот сейчас Он со мной рассчитается, а потом и до тебя руки у Него дойдут…
– Да иди ты! – зашипел на него Копченый. Слон начал плеваться. Тимуру тоже стало страшно от этих слов.
– Тихо! Тихо! А то договоритесь у меня сейчас до карцера! – прикрикнул инспектор. – Да и за хамство у священника вам чего-нибудь придумаю…
«Хотя что им можно придумать?» – вдруг подумал инспектор, вздохнул и повел своих подопечных дальше.
– Что-то мне постоянно хочется есть… – сказала Наташа.
– Еще бы… – усмехнулся Бесчетнов. – вас ведь теперь двое.
– Ну да… – ответила она. – но я буду толстая, как слон.
– Не будешь… – помотал он головой.
Они лежали на диване в их квартире. Спускался вечер. За окном стояла осенняя темнота.
– У меня грудь увеличилась… – пожаловалась она.
– Зато теперь не надо тратиться на имплантацию! – поддразнил он ее.
– Ну да, есть свои плюсы… – засмеялась она. Помолчав, она продолжила с усмешкой: – Ходила сегодня к главному, он сидит с грустным лицом… Спрашивает: «Значит, покинете вы нас? А кто же работать будет?».
– А ты?
– А что я? Сказала, что ненадолго: вот рожу, и сразу из роддома – сюда…
– Ты еще репортаж про роды напиши… – пошутил Бесчетнов, и спохватился – еще ведь и правда напишет!
– О! и верно! – сказала Наташа. – Надо дневник вести. Как я раньше не додумалась…
– Додумаешься тут… – сказал Бесчетнов, имея в виду гибель Петрушкиных и все, что было с этим связано. Наташа поняла его и кивнула. Оба замолчали. Они теперь избегали говорить о плохом, считая, что ребенок может услышать. По тем же соображениям не включали и телевизор. Бесчетнов, посмеиваясь над собой, бросил курить и вот уже месяц героически держался, удивляясь сам себе.
