– С ума вы что ли посходили? – то ли спросил, а то ли просто сказал он, думая, что и он сошел с ума.
– Что, извините? – поинтересовались в трубке.
– Да ничего! – зло сказал Бесчетнов. – Без мозгов по траве разбрызганных – никак?
В трубке молчали.
– Мы с Петрушкиным вместе работали, в одном кабинете сидели шесть лет! – сказал Бесчетнов. – И вот я сейчас буду писать, как его пацану этот… голову прикладом разнес.
– Вот и хорошо, что вы сидели в одном кабинете… – приободрился голос. – Напишите, какой он был в жизни, в работе …..
– Морду бы он вам набил в жизни – тяжело сказал Бесчетнов. – А я бы добавил. Зачем вам это?
– Люди должны знать. Должны знать правду… – ответил голос.
– Всю? – уточнил Бесчетнов.
– Всю! – уверенно ответил голос.
– А зачем? – спросил Бесчетнов. Ему и самому не раз задавали этот вопрос, и он помнил, как на него отвечал: мол, если мы про это напишем, то подобное, даст Бог, не повторится.
– Если мы про это напишем, может, это будет кому-то предостережением… – проговорил голос. – Дай Бог, и не повторится такое…
Бесчетнов хмыкнул.
– Моим же салом мне же по мусалам… – задумчиво сказал он.
– Что? – удивился голос.
– Да ничего, это я о своем… – ответил Бесчетнов. – А вы не думаете, что чем больше крови, тем бесчувственнее становятся люди? Вот наши с вами читатели. Если сегодня труп, то завтра, чтобы пробить читателя, надо уже два трупа. Или можно опять один, но чтобы умер как-то замысловато – ну хоть голову бы ему отрезало… Такими темпами через месяц их, читателей, и не удивишь ничем. И не предостережешь.
Трубка молчала.
– Вы не думайте, я и сам такой… – устало проговорил Бесчетнов. – Если бы это не с Лехой случилось, сейчас бы тоже землю носом рыл. И про головы разбитые тоже не забыл бы написать. А вот сейчас не пойму – зачем? Ведь у всякой работы на земле должна быть сверхзадача. Не просто мы здесь деньги зарабатываем, а своим трудом делаем что-то большее – увеличиваем количество добра.
Бесчетнов удивительным образом почувствовал, как на том конце провода человек затосковал. «и то… – подумал Бесчетнов. – Ему материя в газету нужна, а тут я со своей проповедью». Про количество добра он и думал, и говорил уже давно. Но удивляло его, что это совершенно не производило ни на кого впечатления – с ним даже не спорил никто. Ну добро и добро. Бесчетнов думал, что это – самое важное, самый смысл жизни, а люди смотрели на него выжидательно, будто за словами о количестве добра он вот-вот скажет что-то еще, чем, наконец, все и объяснится.
