Николай Палыч Петрушкин стоял посреди полянки, на которой нашли его сына. Кругом сновали какие-то люди – милиционеры, прокурорские, еще кто-то. С края поляны жадными глазами, переговариваясь, тыча пальцами, смотрели на все это местные. Сбоку от Петрушкина стоял Бесчетнов, курил и исподлобья взглядывал на старика. Наташа на поляну не пошла – от самого морга, где они увидели Алексея, и до сих пор, она плакала в машине.
Полянка была залита кровью. Петрушкин-старший старался не замечать этого. В милиции ему сказали, что версия может быть такова: на Петрушкиных напали, глава семьи защищался, его убили, но Алина с детьми убежала и сейчас где-то скрывается. Петрушкин и верил в это, и не верил.
Петрушкин-старший подошел к кострищу. Рядом лежали рубленые ветки. Он подобрал одну, небольшую – это было последнее, что держал в руках его сын. И еще взял из кострища камень.
К Бесчетнову подошел Сергей Аркадьевич Гранкин, следователь из прокуратуры, высокий, полноватый, с круглой лысой головой. Они были знакомы давно, иногда Гранкин рассказывал Бесчетнову то, чего рассказывать был не должен, но уж никак не удавалось Гранкину промолчать. Обычно хитроватый и веселый, Гранкин сейчас был мрачен.
– Ну что, как он? – спросил он Бесчетнова, кивая на Петрушкина.
– Да как… – качнул головой Бесчетнов. – Держится пока.
– Напоить его надо… – сказал Гранкин.
– Пробовал. Не пьет. Говорит: «Так только тяжелее будет»… – ответил Бесчетнов.
Они помолчали.
– Ты вот мне скажи, Аркадьич, то, что Алина с детьми может еще где-то по лесу ходить – ты сам в это веришь? Или вы это так, чтобы старик не спятил, придумали? – спросил Бесчетнов.
– Все бывает… – неопределенно ответил Гранкин. – И не такие чудеса бывают.
– Например? – вскинул Бесчетнов на Гранкина темные грустные глаза.
– Например… например… – пожевал губами Гранкин. – Ну трупов же нет? Может, стресс у них, сидят в яме и трясутся.
– Мне-то этого не говори, Аркадьич… – вполголоса, чтобы не услышал Петрушкин, сказал Бесчетнов. – Кровь по всей полянке, по всем углам. А если бы убили одного Леху, она была бы в одном месте.
– Думаешь, всех их порешили? – спросил Гранкин.
