— Встречались! — вырывается у Лешки.
— Вы были у меня на приеме? — догадывается врач. — Да-да, вспоминаю, я вам флегмону резала…
— Ничего вы мне не резали! — возмущается Лешка, — Я вообще к медицине не обращаюсь.
— Ну, это до поры до времени, — зловеще произносит врач.
Они опять молчат.
— Может, познакомимся? — предлагает она. — Меня зовут Ксения Ивановна.
— А меня Алексей Петрович. Очень приятно.
Она почему-то вздыхает. Может, сказать ей?
Но странное чувство удерживает Лешку. Дело в том, что вот эта хирургиня, Ксения Ивановна, каким-то образом и похожа и не похожа на девушку в сером свитере у окна «Забайкальца».
Не похожа энергичной, жестковатой манерой, сердитым блеском глаз. Но вдруг словно туман набегает на них, задумчивой улыбкой размыкаются губы… И тогда — да! Похожа!
— Я вас, Ксения Ивановна, в «Забайкальце» чуть что не каждый вечер вижу. Вы сидите у окна, второй столик направо.
— А… Ну вот и я смотрю: лицо знакомое. Вы, значит, нездешний, в ресторане питаетесь.
— Нездешний, — подтверждает Лешка.
— Я, знаете, сама из Ленинграда. Второй год здесь. И почти никогда не выезжаю из города. Так что я даже довольна, что пришлось ехать, — продолжает докторша.
Теперь они замолчали надолго. Дорога стала сложнее. От укатанного шоссе отъехали. Вьется санный путь вокруг сопки. Машина кренится налево, Ксения Ивановна пересаживается направо.
День вдруг тускнеет. На горизонте растет, ширится серое, как бы дымное облако. Машина несется прямо на него. А оно все ширится и уже охватывает полнеба.
Дорога идет в гору. Машина вылетает на гребень и плавно спускается. Впереди лежит заснеженная долина, кочковатая, седая от игольчатого инея. Начинаются степи, бесконечная даль без деревца, без кустика. И там под снегом — норы, тысячи нор…
— «На тысячах нор стоит Аланор!..» — напевает Лешка потихоньку.
Но она услышала:
— Что вы там напеваете, Алексей Петрович?
— Про Аланор. Не бывали?
— Нет. Я же вам сказала, что редко выезжаю. Вот на такой случай, разве, как сейчас.
Она молчит, и Лешка опять чувствует, как она напряжена, молчаливо она как будто приказывает ему: скорее, скорее!
Степь обманывает, скрадывает расстояния. Кажется, вон до той сопки рукой подать. А на деле — будь здоров! Время течет медленно, как никогда.
Вдруг налетевший ветер забрасывает машину сухим снегом. Из какой дали нес он на своих крыльях колючий этот снег, смешанный с песком?
Теперь уже ясно видно: близится пурга. Видимость плохая. Небо снизилось, словно упало, слилось со степью. Между небом и степью несется одинокая машина. Солнце стало похоже на луну: маленькое и тусклое.
