Они подошли еще ближе, и Михалыч заметил, как в земле, что-то шевельнулось. Будто мертвяк, пытается на волю выбраться.
— Матерь божия, — воскликнул Михалыч.
— Тише! — шикнул на него Тамилин, уже жалея что этот мужик увязался за ним.
Он обернулся на Михалыча, и взглядом приказал молчать. Но в тот же момент, Михалыч увидел тень, выскользнувшую из вырытой могилы, которая легкими кошачьими прыжками бросилась к офицеру. Мужик не отводя взгляда начал неистово креститься, в немом ужасе видя как что-то темное и зловещие нависло над славным мундирчиком.
Тамилин увидел испуг в глазах мужика. Обернулся, и тот же момент замертво рухнул на землю.
Последнее, что запомнил Михалыч, перед тем как броситься бежать, это бездонные прозрачные глаза, взирающие на него словно из преисподни. Это были глаза смерти. Тут же Михалыч почувствовал резкий укол в шею, жгучую боль. Над кладбищем вновь раздался предсмертный крик. И мужик замертво упал лицом в морозную землю.
Когда все стихло, воздух наполнился перезвоном колоколов.
Снова ему снился этот сон. Снились ледяные пальцы смерти, смыкающиеся на тонкой шее княжны. Всю ночь он держал ее за руку, чувствуя ее тепло, но тревожные мысли и беспокойство за нее не уходили.
Утром его разбудил тихий стук в дверь.
Иштван проснулся, и, стараясь не шуметь, чтобы не потревожить крепко спавших женщин, вышел. У дверей караулил илларионовский офицер. Он чинно вытянулся и отдал полковнику честь.
— Чего хотел? — сонно спросил Иштван, приглаживая растрепавшиеся волосы.
— Внизу вас ждут.
— Кто?
— Некий господин Димитриев, утверждает, что дело необычайной важности.
— Ну раз необычайной, надо идти, — усмехнулся сыщик, офицер лишь слегка дернул уголком губ, что означало, что он тоже улыбается.
Когда-то Иштван был таким же, восковым солдатом, с металлическим стержнем вместо позвоночника, но армейская жизнь казалась ему скучной и обыденной, поэтому Иштван решил уйти в жандармерию.
Долгая ночь, проведенная на стуле, неприятно отдавалась болью в спине, и общей усталостью. Но привыкший к трудностям, воспитанный казармой и закаленный армейской жизнью, Иштван не обращал на это внимание.
На первом, он столкнулся нос к носом с полковым командиром, по привычке и с спросонья, чуть было не отдал ему честь, но вовремя опомнился и улыбнулся. Командир заметно повеселел, увидев лицо довольно известного в светских кругах человека. По военному поклонился и прошел в комнату, где сидели его офицеры.
