— Ну что Михалыч, еще партейку? — пробасил второй мужик, с черной косматой бородой, перетасовывая колоду.
— Что-то не хочется. К тому же ты и так обобрал меня, охалдей. Не чем мне уже даже и отыгрываться. — нахмурив ровные брови, ответил первый мужик.
— А на слово давай! — весело воскликнул мужик, и, увидев испуганное лицо своего товарища, затрясся в смехе. — Да не боись ты, на слово это на одно только! Если мне что понадобиться, я приду к тебе и скажу, ну что Тимофеич, хочу слово свое вернуть. Тогда сделаешь все, что скажу.
Второй мужик. А может и правда согласиться, выиграет, вернет свои денежки, проиграет, так может, обойдется все и не вспомнит Ефим Михалыч об этом слове. Слово же не имеет материальной ценности, и мужик согласился.
— А давай! Чем черт не шутит. Авось пронесет!
Михалыч снова засмеялся, и раскидал карты.
В коморке, где прятались мужики, было довольно тесно, поэтому сидели они совсем близко друг другу.
— Я вот спросить хочу тебя… ты в призраков веришь? — спросил Тимофей, разочарованно разглядывая свои карты. Он снова проиграл.
— Ха. Чушь собачья! — воскликнул Михалыч, и вновь затрясся в смехе. — Нет никаких призраков. Бог есть, и дети божьи есть, и кара небесная есть, а вот призраков нет и не может быть!
В этот момент над долиной пронесся колокольный гул, но настолько тихий и не приметный, словно ветер пролетая сквозь звонницу, случайно задел огромный тяжелый колокол.
— Чу! — Воскликнул Тимофей, — кто трезвонит-то! Рановато вроде для благовеста.
Михалыч махнул рукой.
— Эх, да это, Ефимка, тезка мой, юродивый наш местный! Он как ночь наступает, так черти ему в голову приходят и творит, что по чем.
— Надо бы глянуть на всяк случай. Проверить. — серьезно сказал Тимофей.
— Да что ты! Весь огород мундирами кишит, кому дело есть до наших мертвяков. Да и мерзко на улице, чего зря кости морозить.
— Твоя правда Михалыч. — согласился Тимофей.
Вдруг мертвую тишину кладбища разорвал нечеловеческий крик, словно рев раненого животного, больше похожий на мычание.
Тимофей вскочил и задрожал всем телом.
— Слыхал? Кричит кто-то!
Михалыч заметно напрягался и прислушался.
— Сядь дурень, — проворчал он на товарища, — Авось пронесет. Разберутся без нас, Обличёвские орлы. Не по нашу душу пришли и ладно!
Но Тимофей, полон решимости запахнул тулуп, и схватив фонарь направился к выходу.
— Куда, окаянный! — рявкнул на него Михалыч.
— Пойду гляну. Тревожно как-то! Вдруг что случилось!
— А ну-ка сядь!
