Маша перевернула страницу, и Иштван невольно поежился. На ней, в полный рост был изображен какой-то жуткий монстр, в черном плаще. Кожа его была белой, глаза пустыми и бездушными, казалось что в нем совсем не было жизни. И он неожиданно вспомнил слова в толпе, когда сани наехали на Смолянкова: «Смерть пришла за ним.» У девочки была богатая фантазия, раз она смогла выдумать такого монстра.
— Кто это? — осторожно спросил Иштван, стараясь не напугать ребенка.
— Призрак. — искренне ответила девочка.
— А где ты его увидела?
Маша вскочила на месте и подошла к окну.
— Там!
Иштван проследил за направлением ее ручки. Девочка указывала на беседку.
— Давно?
— Да. — звонко воскликнула Машенька.
Больше Иштван не стал мучить ее вопросами. Скорее всего девочка не рассмотрела убийцу, и ее воображение просто дорисовало все за нее. Это вполне объяснимо, решил Иштван.
В этот момент в комнату, в красивом платье, расшитом мелким жемчугом вплыла Катя. Она улыбнулась сыщику, и бросила строгий взгляд на малютку.
— Надеюсь она вам не очень надоела? — вежливо спросила Катя.
— Что вы, ваше высочество — Мария Дмитриевна самый прелестный ребенок на свете, — ни чуть не слукавив ответил Иштван.
Маша обернулась, одарив сестру злобным взглядом, затем вырвала листок из своего альбома, протянула его Иштвану и вышла, оставив сестру наедине с сыщиком.
Катя удивленно посмотрела на листок в руках Иштвана.
— Она рисует в своем альбоме с пяти лет. И за все это время, не вырвала ни одного листочка. Даже те которые ей не удавались. — пояснила свое удивление Катя, — Что вы сделали, Иван Аркадьевич? Продали моей сестренке свою душу?
Девушка лукаво улыбнулась, явно поддразнивая сыщика.
В ее взгляде уже не было той грусти, которую она явила сегодняшнем утром на кладбище. Она вновь сияла красотой и нежностью.
— Ее высочество, довольно любезна. — явно намекая на Машеньку, отшутился Иштван.
На этом они оставили этот разговор и вышли.
В Александровском показывали «Грозу» Островского. Мария Ворошина, играла главную героиню Катерину.
Зал был полон. Внизу собралась разношерстная публика из купцов, военных приходивших в театр показаться, и простых театралов. Все верхние ложи были заняты своими хозяевами. Пустовала только императорская ложа, но оттого, что вся царская семья объявила Николаю о своем нежелании видеть его супругу на сцене, как сказал сам император: Пусть она хотя бы не позорит нашу семью, раз уже осмелилась украсть нашего сына.
