Метис оказался безоружным. Винтовка, которую я подарил ему, была еще влажная, а мулат утащил с собой его нож. Вот почему метис не мог оказать им сопротивления и его сразу удалось связать по рукам и ногам.
Не теряя времени, они сняли с индейца охотничью рубашку и привязали его к дереву. Улучив момент излить наконец свою накопившуюся ярость, они собирались исхлестать бичами его обнаженную спину. Если бы я не подоспел вовремя, ему пришлось бы плохо.
— Стыдитесь, Аренс Ринггольд! — крикнул я, подъезжая к ним. — Стыдитесь! Так поступать подло и достойно труса, и я расскажу об этом всем в поселке.
Я появился так внезапно, что Ринггольд был ошеломлен. Он пробормотал какое-то извинение.
— Проклятый индеец заслуживает этого! — проворчал Уильямс.
— За что, мистер Уильямс? — спросил я.
— За то, что он так нагло разевает пасть на белых людей!
— Ему тут нечего делать! — вмешался Спенс. — По какому праву он разгуливает на этом берегу реки?
— А вы не имеете права истязать его ни на этом, ни на том берегу, точно так же как не имеете права трогать меня.
— Хо, хо, хо! Мы и с вами справимся! — насмешливо воскликнул Спенс.
Кровь во мне так и закипела.
— Ну, это не так-то легко! — вскричал я, спрыгнув с коня и подбегая к ним.
Моя правая рука была невредима. Заранее предвидя неприятные осложнения, я взял у Хикмэна пистолет и теперь поднял его и прицелился.
— Ну, джентльмены, — сказал я, став рядом с пленником,
— теперь вы можете истязать его! Только предупреждаю вас, что пущу пулю в лоб первому, кто посмеет его ударить.
Хотя все трое были почти мальчишки, но, по обычаю того времени, они носили при себе оружие — ножи и пистолеты. Спенс, казалось, больше всех был расположен выполнить свою угрозу. Но, видя, что Ринггольд, их вожак, отступил, он и Уильямс также последовали его примеру. Ринггольд отступил, так как, ссорясь с нашей семьей, он мог потерять то, чего не могли потерять его приятели. Кроме того, что он боялся за свою собственную шкуру, у него были и другие планы. Все трое в конце концов ушли, недовольные моим непрошеным вмешательством в ссору, которая, как они полагали, меня совершенно не касалась. Пылая злобой, они постыдно оставили поле битвы.
Я немедленно освободил индейца. Он сказал мне всего несколько слов, но его взгляд выразил всю его признательность, когда он на прощанье пожал мне руку:
— Приходите на ту сторону реки, когда вам вздумается. Ни один индеец не тронет вас. Вы всегда будете желанным гостем в наших владениях!
