Они мягко разжимают его пальцы, они подымают ее, поворачивают на свету… никудышная вещь… Сильные, нежные руки держат его… Он бормочет… Никудышная вещь… Да, это правда… Вы знали? — Пу, ясно, знали. Это же бросается в глаза, пойми. Забудь о ней, вырвись отсюда, погляди на нас. Их свежие, веселые лица окружают его, оп купается в их свежем смехе… Ну, не прелестны ли они… Им не к чему изучать эпохи расцвета и упадка, достаточно беглого взгляда…
Их быстрый, гибкий, легкий ум ни на чем не задерживается, подхватываемый, колеблемый, влекомый всем, что подвижно, что развертывается, ломается, скользит, бурлит, исчезает, возвращается… медленные, едва заметные зарождения… внезапные вспышки, неожиданности, повторы с их бесчисленными оттенками… отражения… переливы… Ничто так пе отвращает их, как неподвижность, остановка, когда что-то может наполнить их и погрузить в дрему, подобно наевшимся до отвала, блаженно улыбающимся младенцам… а как раз этого ты хочешь, как раз этого жаждешь, бедный старый безумец… Но забудь об этом, откажись, иди сюда, устремись очертя голову, как мы…
Он старчески кряхтит от возбуждения, от удовольствия, широко открывает беззубый рот, смеется, он на седьмом небе от счастья… Да, я иду за вами, да, вот, я здесь, я удивлю вас, я моложе, сильнее и подвижнее, чем вы думали… Вы увидите, вам больше не придется отстранять меня, покидать… Я с вами, я — один из вас…
С нами, в самом деле? Итак, с нами — с места в карьер. Сказано — сделано. И мы сразу принимаем его, без всякой проверки? Предаем забвению прошлое, хотя оно достаточно отягчено, ни о чем не спрашиваем, не считаем нужным выяснить, как могло случиться, что одного неодобрительного слова, произнесенного каким-то мосье Готраном, оказалось достаточно, чтобы покончить с его пылким восторгом? Достаточно было бы, ручаюсь, чтобы этот Готран сказал ему, что форма уха, вот здесь, эта складка, гарантирует самую что ни на есть подлинность… такие произведения можно увидеть только в музеях… в Мехико, в Лиме… и он бы пренебрежительно отшвырнул нас, нас — лентяев, невежд… Вы заметили, как он посмотрел на нас, когда мы почтительно приблизились, когда хотели прикоснуться… его жест, да, почти отвращение… и как только мы, нашими нечистыми руками посмели? Как имели наглость судить? Но стоило Готрану изречь. Явиться и припечатать — на свалку. И он, освободясь, с легким сердцем может переметнуться в паш лагерь. Но это не так-то просто, милый друг.
