Они отступают, жмутся друг к другу. Что происходит? Где мы? Они ошеломленно озираются. Мы ведь у себя, в нашей большой верхней комнате, в той, где всегда собирались вместе, перед тем как пойти умываться, разойтись по спальням?.. Мы так ее и прозвали — наша последняя гостиная для бесед… Мы зажгли колонку в ванной и, пока не согреется вода — ничего не поделаешь, приходится ждать — болтаем, смеемся… Что тут плохого? детские глаза широко открыты, из них изливаются, захлестывая его, волны, каскады чистосердечия… благотворный душ… Прости, нам и в голову не пришло, что наш смех вам мешает, мы ведь смеялись тихонько, считая, что через закрытые двери… — Нет, не в этом дело… Но поскольку вы сказали, что утомлены…
Вот это уже лучше. Можно прийти в себя, к нам, в ясный надежный мир. Где царит логика. Где одно вытекает из другого. Где вполне естественно, что отец беспокоится о здоровье детей… Да, это так, тебе не приснилось. Это так, мы готовы признать, ты можешь убедиться в том, насколько мы добросовестны, мы, действительно, сказали, что идем спать… день был долгий… деревенский воздух утомляет… мы, действительно, так сказали. Но потом, ожидая пока не согреется вода, мы оживились, что тут особенного? Разве это не нормально, когда уже не нужно напрягаться, когда кругом свои? — Да, нормально… — Ну… вот и пррре…красно… — Но только скажите мне… раз уж вы, я понимаю, так искренни, так прямодушны… скажите мне только одно… кроме усталости, вы действительно утомились, не отрицаю… было еще… Соболезнующие, огорченные взгляды… — Было что? — Было… но вы станете смеяться надо мной… — Да нет же, говори… — Вы сочтете, что я не в своем уме… Милые смешки… — Не исключено, слегка не в своем… но что за беда?.. — Давай, выкладывай… — Ну вот, когда зашел разговор об этой скульптуре… И когда вы… когда я… Они поглаживают его по голове, по лицу… — Нет, ты и правда не в своем уме… ты и правда совершенно спятил, мой дорогой… Ох, не надо, меня снова разбирает смех, не надо, держите меня, а не то — что еще ему померещится? Как еще он это истолкует?.. Да ничего, ничего, вы видите, я и сам смеюсь, смеюсь до слез… как смеются, избежав опасности, смертельной опасности, едва-едва ускользнув от нее, и с каким трудом, о, если бы вы знали, оказавшись здесь, в милой домашней обстановке, на свежих отглаженных простынях, в заботливых нежных руках…
Если бы вы знали, что я видел… куда заглянул… — Ладно, ладно, потом… не сейчас… Отдыхайте, выкиньте все из головы, забудьте… — Да. Я хочу только вам сказать… это ведь был страшный сон? Этого не было, правда? — Да конечно же, не было. Да конечно же, полно, это был жар, бред… И взбредет же на ум? Вы ведь не выходили отсюда, из этой комнаты, такой уютной… душистый горошек, перкаль в цветочек… вощеная дубовая дверь верхней комнаты, тихонько захлопнувшаяся за молодыми людьми, уставшими за долгий день, которые удалились, мило попрощавшись со старшими…
