Недалеко от Арского поля находился гражданский аэропорт, и шасси самолетов, заходивших на посадку, чуть ли не задевали крыши наших домов. Мы различали лица пилотов, даже загадывали, какой будет очередной: худой, полный, усатый. С интервалом в полчаса от рева моторов вибрировали наши стены, звенели стекла, дребезжала и двигалась посуда, глохли люди. Даже ссорящиеся смолкали — ждали, когда самолет приземлится. Часто эта пауза играла положительную роль: когда рев стихал, ссора возобновлялась в более спокойном тоне, а то и не возобновлялась вообще.
Со временем наши коммуналки разгрузили — часть семей переехала в новый район, усиленно застраиваемый «хрущевками», но, по слухам, там «одни трущобы ломали, а строили другие», и уж, конечно, там не было колоритных дворов. В отдельных квартирах каждый жил сам по себе. Людей охватывала страсть к накопительству, вещизму; им было не до чужих забот.
Мы жили вдвоем с матерью. Отец работал на Севере по контракту. Каждое утро мать отправлялась на почту, где выдавала письма «до востребования». Я садился на «девятый» трамвай и катил в техникум.
Особыми успехами в учебе я не отличался. Какая там химия, если моя голова была забита девчонками и будущей машиной! Но преподавателям надлежало выполнять план по успеваемости и таким, как я, натягивали отметки. В общем, все были «середняками», как язвили шутники, вечные скептики. А само обучение строилось на зубрежке, и понятно, выпускали липовых специалистов. Ну как можно обучать чему-то в отрыве от производства?! Получив дипломы, ребята приходили на завод и не знали, с какой стороны подойти к станку.
В техникуме нам внушали, что у нас все самое передовое и лучшее: лучшие машины, самолеты и пароходы, лучшие ученые и писатели и, конечно же, лучшие кинофильмы. Особенно такие, как «Кубанские казаки», где в колхозах все ломилось от изобилия. И мы верили, что где-то люди живут припеваючи, а до нас это просто еще не дошло.
Но странное дело: несмотря на изоляцию от внешнего мира, по отдельным крупицам, по цепочке слухов к нам доходили сведения другого рода. Мы видели трофейные машины, и их качество говорило само за себя. На Волге кое-кто имел подвесные моторы «меркурий», с мощностью, от которой захватывало дух. На городских линиях появились чешские трамваи, которые не шли ни в какое сравнение с нашими. Даже в учебниках нет-нет, да мелькали фотографии зарубежных городов; они наглядно свидетельствовали, что и в других странах люди живут неплохо, а кое в чем даже лучше, чем мы.
