В другой раз Ольгу пытались похитить местные парни татары. Несколько дней они уговаривали ее сходить в горы, обещали показать водопад; Ольга говорила, что с удовольствием посмотрит водопад, но только со всеми пионерами. Однажды парни подкараулили девчушку и, зажав ей рот, потащили в горы. Ольге все-таки удалось крикнуть, позвать на помощь; ее крик услышал Алехин, догнал негодяев и жестоко отлупил.
Из Крыма Ольга вернулась с золотисто-коричневым загаром и с выгоревшими, почти белыми волосами. Она без умолку рассказывала подругам о Крыме, рассказывала и смеялась задорным, заразительным смехом. В те дни девчонки во дворе звали ее «крымчанкой», а парни «парижанкой», считая, что «крымчанка» — заниженное прозвище для такой красавицы.
У Ольги были две близкие подруги: Лидия, некрасивая, рябая, со светлыми бровями и ресницами, и Антонина, девчонка прямо-таки с переводной картинки.
— Ты, Олька, такая счастливая, тебя все так любят, — говорила Лидия с неприкрытой завистью.
— И такая талантливая, — добавляла Антонина, поджимая губы. — Тебе, Олька, все так легко дается, прям поражаюсь. И когда ты все успеваешь?
Ольга действительно была способная. В школе на Пироговке, где она училась, ее «художественные» сочинения зачитывали перед всем классом. И на уроках математики она проявляла редкую сообразительность. Прекрасно сложенная, наделенная избытком жизненных сил и прямо-таки клокочущим темпераментом, Ольга была отличной спортсменкой: быстрее всех сверстниц пробегала стометровку, выше всех прыгала и делала все это без видимых усилий, с улыбкой и весело блестевшими глазами. Ольга прекрасно играла на гитаре и пела, а в школе бальных танцев, куда одно время ходила, преподаватель брал ее в партнерши, как самую музыкальную и пластичную ученицу. Все были уверены, что Ольга имеет множество талантов, неограниченные возможности, и на любом поприще достигнет успеха, но ей самой больше всего нравилось заниматься немецким языком. Ее подруги не разделяли этого увлечения.
— Немецкий язык сухой, деревянный, — говорила Лидия.
— Немцы не говорят, а лают, — вторила ей Антонина. — Брось ты, Олька, этот немецкий. Тебе надо идти в актрисы.
В ответ Ольга смеялась и читала наизусть стихи Гете.
Она любила немецких поэтов. В их поэзии ее восхищала простота, строгость и предельно ясный смысл. Некоторые стихотворения она даже пыталась переводить, а особенно понравившиеся слова выписывала в блокнот и потом все время повторяла, любуясь их весомостью и звучанием.
