— Давай отвезем тебя в Абрамцевскую больницу.
— Давай… поедем, — покорно согласился Анатолий, и как предпрощанье добавил: — Прости меня за все.
Дорога от станции к больнице шла через сосновый лес. Стоял жаркий августовский день, в листве не смолкая кричали птицы, пахло земляникой, клевером, смолой. По дороге Леонид говорил с отцом запальчиво и резко. Анатолий угрюмо молчал, только изредка, безнадежно усмехаясь, оправдывался:
— Понимаешь, у меня нет воли, я не могу бросить пить.
На мгновение Леониду стало жаль отца.
— Завязал бы ты с выпивками, снова ездили бы рыбачить, попутешествовали бы. Сколько мест, где хочется побывать.
— Может, правда, попробовать? Последний раз, — тусклый взгляд Анатолия потеплел, на губах появилась робкая улыбка. — В самом деле, мы давно не рыбачили… Так не хочется в больницу.
— Ну уж раз решили, надо. С недельку полежи, мать приедет, заберем тебя. Пока подлечишься.
— Ладно, — обреченно кивнул Анатолий.
— Сам ты не можешь бросить. Ты слабак.
Леонид хотел подхлестнуть самолюбие отца, напомнить ему про великий удел главы семьи. Выпивки отца ему казались какими-то затянувшимися помрачениями, идиотской привычкой, которую отец вполне может, но не хочет бросать; парень не мог поверить, что отец серьезно болен, утратил веру в себя и вообще во все хорошее и стал уязвимым, обидчивым, слабонервным.
Вернувшись из поездки, Ольга забрала мужа из больницы и обошла соседей, которым Анатолий продал часы и костюм. Заплатив за бутылки водки, Ольга потребовала вернуть вещи.
— Как вам не стыдно так гнусно поступать?! — бросала она презрительный укор. — Где ваше сострадание к больному человеку?! У вас есть совесть или вы не знаете, что это такое?!
А дома на мужа разразилась уничижительными упреками:
— Ты опускаешься на глазах! Это последняя степень падения — отдавать за водку вещи! Где твоя гордость, интеллигентность?! Как можно так себя не уважать. И ставить меня, свою жену, в унизительное положение. Чтобы это было в первый и последний раз! Только этого еще не хватало! Вот еще!.. И возьми себя в руки. Сколько можно?! Мы наконец перебрались совсем близко к родине и все уже налаживается… Да, пока еще у нас трудный период, но надо его пережить достойно, не раскисать и уж тем более не опускаться. Были у нас периоды и похуже — ничего, пережили. И этот переживем, я уверена.
Недели две Анатолий ходил на работу мрачный, сосредоточенный, дома после ужина с христианским смирением лежал на диване и читал. Временами в него вселялась беспричинная тревога, страх, и он, шмыгая носом, жаловался жене:
