Освоившись на новом месте, Ольга навестила родных. Москва сильно изменилась: появились новые станции метро и высотные здания, машин на улицах стало намного больше; Чудовку переименовали в Комсомольский проспект, в Лужниках построили стадион, а на месте храма Христа Спасителя — бассейн, но как сообщила Ольге Ксения: «в нем люди тонут». Родные разочаровали Ольгу: как Леонид и сообщал, они действительно стали «ограниченными людьми», серыми личностями: только и жили от зарплаты до зарплаты и ссорились из-за пустяков между собой и с новыми жильцами. Ольга выслушивала их мелкие претензии друг к другу и думала: «Они остановились в своем развитии, и все их таланты заглохли. У них нет никаких интересов, и что особенно возмутительно — живут в столице, но ни в театры, ни в кино не ходят».
— Ты такая счастливая, — сказала сестра Ксения. — Бывает же, так человеку везет!
— Ты, сестричка, мягкая, улыбчивая, только внешне, для блезира, — усмехнулись братья, — а внутри-то, оказалось, твердая, у тебя железная воля. Надо же, не успела приехать, купила дом, прописалась, устроилась работать. Тебе явно кто-то помог.
Не обращая внимания на сарказм братьев, Ольга вздохнула с легким подобием улыбки.
— Слава богу, пока все обошлось. Скоро Толю пропишут, и совсем будет хорошо, вот только бы Нинусю поставить на ноги… И никто мне не помогает. Глупости! Я всегда рассчитываю только на свои силы.
А по ночам Ольге снились сны — они все еще живут в Аметьево и никак не могут уехать в Москву. Ей снился поселок занесенный снегом, глубокие сугробы, морозы, ветры… Она просыпалась, закуривала, смотрела на спящего сына, думала о дочери и муже, ее сердце щемило, покалывало… Наутро Ольга выбрасывала разные мелкие вещи, привезенные из Казани — обрывала нити, связывающие с прошлым.
Весной Ольга посадила на участке две вишни и ромашки. Весной же поехала в Пушкино и добилась разрешения на временную прописку мужа, но паспортистка ашукинской милиции поставила штамп «постоянно».
— Что они там дурака валяют?! — недовольно сказала, заполняя бланки. — Ведь не ссыльные, да и за пятьдесят километров от Москвы. (О том, что отцу и мужу надо жить в семье, она не сказала).
Анатолий удивился неожиданной прописке и несколько дней праздновал «маленькую победу».
— Надо же, от одного росчерка паспортистки зависит наша судьба! Но, Олечка, ты действительно везучая… Твоей энергии хватит не только на простую электростанцию, но и на атомную.
