— А глаза красные и не продольные, как у нас, а сверху вниз растянуты. Как морковка, — закончил описание Эльбрус.
— Нос курносый или горбатый? — деловито спросил Шахмурза.
— Не верите? — с обидой сказал Эльбрус. — А наш почтальон с ним всю ночь рядом просидел. До войны ещё было. Сейчас их не видно. Да и кому война понравится?
— Наверно, их выселили вместе с нами, балкарцами, — предположил Шахмурза, и шутливости в его голосе не слышалось. — А обратно привезти забыли.
— Не знаю, — тоже серьёзно ответил Эльбрус. — Мне тогда ещё четырёх не было.
— Ну, и что почтальон? — напомнил я Эльбрусу, потому что они оба замолчали.
Про то, кого и куда высылали, я спрашивать не стал: уже знал — при мне папа с мамой о многом говорят, а если другие взрослые удивляются иногда — зачем они так? — отвечают, что ребёнок (это я) должен знать о своей стране как можно больше, и не только хорошее.
— …Что почтальон? — переспросил Эльбрус. — А… пришлось ему как-то в горах переночевать. Костёр зажёг, пригрелся, уснул. Проснулся — видит, алмосту рядом сидит, греется, кукурузный початок жуёт. Почтальон вида не подал, что не спит, лежит и смотрит.
— А потом? — спросил я.
— Опять уснул. А утром алмосту уже не было. Только кочан кукурузный остался. Обглоданный.
— А оно не могло его загрызть? Или укусить? — поинтересовался я.
Мы поднимались всё выше. Становилось холодней, река и мотор так шумели, что я плохо слышал Эльбруса и часто переспрашивал. Шахмурза дремал.
— На людей они вроде не нападают, — говорил Эльбрус. — А вообще, ручаться нельзя. Человек тоже напасть может.
— Что ж, их ни разу так и не поймали?
— Попробуй, если такой ловкий. Они, знаешь, как бегают? Быстрее, чем наш «газик».
Машину тряхнуло, но Шахмурза не проснулся.
— Я тоже один раз алмосту встретил, — сказал Эльбрус.
— Ну да?
— Честно… Как тебя сейчас. Иду вечером около Белой Речки, вдруг в кустах, прямо как сегодня у обрыва, — ширк, ширк! Я кричу: «Стой! Кто там?..» Не отвечают! Понимаешь — не отвечают!
— Ну и что? — спросил я. — Может, у них секреты какие?
— У нас, если человек пройдёт, обязательно ответит.
Я не знал, что ещё спросить, и потому сказал:
— А зубы у них большие?
Эльбрус задумался над ответом, и тут Шахмурза встрепенулся и громко, красиво — он же народный артист — пропел на мотив не то «Чижика-Пыжика», не то частушки какой-то:
Я увидел на мосту
Мою милку алмосту.
Догоняю, обнимаю —
Оказалось, что не ту!
— Шахмурза Сафар-Алиевич! — укоризненно сказал Эльбрус.
