— Вот часто говорят о человеке, который чего-то добился: «ему повезло», и забывают о том, что он не опускал крылья, когда не везло, не отступал. Почему-то чаще везет упорным, настойчивым. Жизнь каждому посылает достаточно случаев, когда можно взять судьбу в свои руки, не все умеют воспользоваться ими. А потом не в себе ищут причины, а ссылаются на обстоятельства. Чепуха это! Все зависит от нас самих. Как ни крути, а положительных изумлений побольше, чем отрицательных, даже в наше сложное время. Надо только уметь видеть, а это не всем дано.
В подростковом возрасте я замечал вокруг себя много несовершенного. Иногда мне даже казалось, что вообще весь мир нуждается в перестройке. Разумеется, я понимал, что переделывать легче всего в голове, и поэтому целыми днями сидел за сараем на солнцепеке и представлял, что бы сотворил, если б был всемогущим. Прежде всего мне казалось совершенно несправедливым, что лето проходит слишком быстро — не успеешь и глазом моргнуть, как опять надо идти в школу. Я решил увеличить количество летних месяцев за счет зимних; впрочем, кажется, допускал и круглогодичное лето с одним месяцем всех других времен для разнообразия. Еще мне не нравилось, что люди не могут найти общий язык с животными, и я, не задумываясь, вводил новую форму общения между всем живым на земле — нечто среднее между языком жестов и эсперанто.
Еще я считал большой ошибкой существование нечистой силы только в легендах. По моему убеждению, ее представители должны пребывать среди нас, чтобы украшать жизнь, вносить в скучные будни элементы сказочности и опасности — это являлось бы лучшей страховкой от вредной успокоенности и пресыщенности. Именно поэтому в каждый дом я пристроил домового, по водоемам и лесам расселил водяных и леших, а в школах ввел урок: «потусторонний мир».
Еще мне казалось нелепым, что одни люди рождаются красивыми, а другие уродами, одни сразу во всем встречают поддержку, а на других обрушиваются удары судьбы. В момент рождения и раннего детства я всем давал равные возможности, а дальше каждый строил свою жизнь своей головой и своими руками.
Вдобавок, мне хотелось, чтобы такие замечательные люди, как сапожник дядя Игнат, оставались бессмертными, чтобы все талантливые имели возможность проявить свой талант, — и в приступе великодушия — чтобы все одинокие обрели друзей, а несчастные стали счастливыми (сам-то в мечтах я просто купался в счастье). В тот период я много чего напланировал, прямо разрывался от замыслов, но особая глупость — горел желанием переделать людей. Во всех знакомых, за исключением дяди и бабушки, я видел массу недостатков — все время замечал, что они поступают не так, как хотелось бы мне.
