И профессор, ничего — только улыбался смущенно, воспринимал Вовкино хамство, как легкую бестактность.
Первую рыбу поймал Вовка. Он выудил плотву с ладонь. Вторую плотву неожиданно поймала Ольга, ее рыба была чуть меньше Вовкиной, но подсекла ее Ольга мастерски (вскоре она уже забрасывала удочку не хуже нас, а часто и лучше, поскольку была выше ростом и легко перекидывала наживку через прибрежные травы). Потом Вовка поймал еще одну плотвичку, и, наконец, повезло мне, причем так, как никогда за все то лето. Я вытащил голавля на килограмм; когда тянул его к берегу, удилище изогнулось, как обруч от бочки. Я даже думал — ореховый прут не выдержит и обломится, но удилище не подвело.
После такого улова наше настроение поднялось до небывалых высот. Особенно у меня. Чтобы подчеркнуть свою радость, я даже затянул марш.
Домой мы не спешили — возвращались пешком, выруливая велосипеды по дороге; шлепали босиком по горячей, пышной, словно пудра, пыли. Перед нами шмели рисовали в воздухе узоры, мелькали разноцветные бабочки, и повсюду на тонких стеблях стояли ромашки, пахучие, словно флаконы с духами. Денек был потрясающий — из тех, которые запоминаются на всю жизнь.
На окраине города мы сели на велосипеды и через луг покатили к дамбе. Мы с Вовкой неслись напрямик, сбивая головки цветов; Ольга ехала медленно, объезжая чуть ли не каждый цветок — и в этом просматривалась разница между нашим бездумным варварством и ее бережным отношением ко всему живому.
С того дня мы регулярно (два-три раза в неделю) ездили на рыбалку и каждая вылазка на природу была праздником — за лето набралась целая охапка праздников. Мы так привыкли удить рыбу с Ольгой, что, когда однажды она не смогла с нами поехать, вся рыбалка пошла насмарку — уже через полчаса нам надоела и заводь, и удочки, и не радовала пойманная плотва…
Иногда мы втроем ходили на стадион «Компрессор», в кино на любимых актеров Алейникова и Жарова, в читальню в парке имени Горького, в кафе-мороженое и просто погулять. Мы бродили в незнакомых районах города, рассматривали дома, заглядывали в окна и угадывали, кто за ними живет. По улицам прогуливались определенным образом: Ольга, словно королева, вышагивала в середине, а мы с Вовкой, как верные стражники, — по краям. Кстати, узнав Ольгу поближе, я из «принцесс» произвел ее в «королевы». Повторюсь — в то время я не очень-то стеснялся в раздаче чинов и званий, но из всех, кому пожаловал высокий титул, одна только Ольга носила его с достоинством.
