— Но послушайте, — протестующе взмахнул рукой Артем. — Разве в данном конкретном определении… Разве даст вам что-нибудь отрицание наличия… А! — Артем отвернулся от Аванеса и посмотрел на Георгия. — Вот вы скажите мне, Гера, разве в самом принципе самобытности есть нечто, противоречащее здравому смыслу или, на худой конец, общечеловеческому пониманию основополагающих… Ну, я не знаю…
— Не знаете — это точно, — довольно улыбнулся Аванес.
— Самобытность, как мне кажется, — это не принцип, — пожал плечами Георгий. — Она или есть, или ее нет.
— И у России ее нет? — задал прямой вопрос Артем.
— Есть, — ответил Георгий. — И здравому смыслу это не противоречит.
— Только знаете, что я вам скажу, друзья мои? — вскинулся Аванес. — Провозглашение самобытности само по себе совсем, знаете ли, не самобытно. Все, что сделано значимого в человеческой истории, идет от личного, через национальное к универсальному.
— Брокгауз и Эфрон, — ввернул Георгий.
— Возможно, — немедленно откликнулся Аванес.
— Энциклопедия, значит, — злорадно прошипел Артем.
— И что же? — ничуть не смутился Аванес. — Пусть и энциклопедия. Нашим новоявленным почвенникам неплохо было бы почитать для начала хотя бы энциклопедии. Ведь только тогда самобытность чего-либо стоит, когда это самобытность пути к чему-либо универсальному. А вы все переворачиваете с ног на голову. Эта ваша самобытность…
— А ваша? — неожиданно перебил Георгий. Аванес замялся, чем не преминул воспользоваться Артем.
— Сколько бы вы ни приводили успевших набить оскомину цитат, — сказал он, — это не прибавляет вам убедительности. Так называемая универсальность, которую вы так настойчиво пытаетесь противопоставить самобытности, на самом деле, еще, может быть и не универсальна вовсе. Где доказательства? Почему это изобретенные совсем недавно по историческим масштабам Западной Европой принципы должны всеми безусловно приниматься как универсальные? Странная получается универсальность, которая не вбирает в себя уникальный опыт истории самых разных цивилизаций, а корежит его, отменяет, обесценивает!
— Господи! — воскликнул Аванес. — Это же безответственный дискурс! Ну вы сами-то послушайте, что вы такое говорите!
— А что я такого говорю?
Артем вскинул руки, по левому запястью вниз от ладони скользнул браслет изящных «Rado», обнажая небольшую по размерам свежую татуировку из четырех древних рун. Артем вскоре опустил руки на столик, и манжеты сорочки закрыли татуировку, но Георгий еще несколько секунд смотрел на его левую кисть. Не обращая на него внимания, собеседники продолжали спор, а Георгий на какое-то время утерял нить разговора.
