Он любил то, как мне кажется, из чего можно извлечь пользу для его дела, его государства, для проводимой им политики, что могло принести наибольшую пользу и дать наивысший эффект. Да, любил кино, артистов. К примеру, был народный артист СССР Алексей Дикий. Я много разговаривал с его сыном, тоже артистом. Его дом был – сплошная богема при абсолютной простоте и даже скудости. На столе водка и совершенно простейшая закуска. Так вот, он рассказывал, что после того, как Дикий сыграл Сталина в фильме, Сталин его пригласил, они беседовали. Сталин спросил: «А каким вы играли товарища Сталина?» На что артист ответил: «Я играл товарища Сталина таким, каким его видит народ». Сталин сказал: «Да». Взял со стола бутылку коньяка, протянул её артисту и сказал: «А это вам за ответ». Он понимал, что он не Бог, а человек.
Корр.: Но, думается, Сталин понимал, что люди в нём видят идеал. Было ли ему, на ваш взгляд, трудно соответствовать этому идеалу?
А.С.: Соответствовать народному идеалу в полном объёме, когда он был на людях – это одно. Было много писателей, журналистов, ответработников, которые могли формировать его образ. Он всё это очень хорошо понимал. Взять его разговор с Фейхтвангером. Тот говорил, что образуется культ: куда ни посмотришь – везде Сталин. Сталин на это сказал примерно так: люди должны во что-то верить. Царя нет, Бога отняли, а верить во что-то надо.
Корр.: В те времена был расцвет спорта, физической культуры. А сам Сталин занимался спортом в какой-то форме? Может, утреннюю гимнастику делал? То и дело слышишь о том, что у него одна рука была «сухая». Насколько это было заметно и было ли так вообще?
А.С.: Левая рука у него в локте до конца не разгибалась. Но если кто этого не знал, мог и не заметить. Потом говорили, мол, одна была короче. И по длине, и по объёму руки были одинаковы – я общался очень близко, но не заметил разницы какой-то. Любил он «городки» и с удовольствием в них играл, бильярд любил, кегли с тяжёлыми шарами. Сталин хорошо стрелял из пистолета, револьвера, винтовки, из охотничьего ружья. Он тренировался в стрельбе, пусть и не очень часто: ставил ружейную гильзу на парапетик и стрелял в неё из пистолета. Брал нагановскую гильзу и стрелял из малокалиберной винтовки. О-очень метко стрелял! Очень метко! И нам с Василием говорил: «Оружие надо знать, стрелять надо уметь». Под Нальчиком была дача Затишье, где и я бывал очень часто, поскольку моя мать тогда работала директором санатория возле Нальчика на хуторе Долинском. В 1929 году летом на той даче были и Светлана, и Василий. Однажды Сталин спросил меня: «Ты стрелять умеешь?» Я ответил, что немножко умею. Он взял пневматическую винтовку немецкой фирмы «Диана», дал мне, поставил папиросную коробку, чтобы я в неё попал. Я попал. «Ещё раз попади», – говорит. Попал. «Ещё раз». Попал.
