Майка моя валяется перед дверью в ванную — как тряпка, ноги вытирать. Собственно, тряпка и есть. Весь перед в той же самой бурой пакости, что и джинсы. Или все-таки это у меня вышло так удачно себя облевать?.. С отвращением надеваю — че еще делать. Налево — темная прихожая, направо — залитая солнцем кухня. Очень хочется податься налево и, пока никто не заметил… Но привычка заставляет прошлепать на кухню — там могло остаться.
Щурюсь от прямого солнца: широкого, горячего, отскакивающего от бутылок. Да, блин, погуляли… А-а, с-собака! Это еще что?.. Мать твою. Осколки. До крови, черт… Посуду какую-то раскокали… Окно невысоко: второй, видимо, этаж. Громадные кусты сирени, незнакомый двор, мусорные баки.
…На столе — стакан с окурками. И тут же всплывает — очень четко, но вне какой бы то ни было связи с предыдущим и последующим: этот стакан, высокий, узкий — и поднимающаяся из него тонкая, ровная, идеально вертикальная струйка белого дыма. Мне еще как обычно подумалось: кадр!..
Опять звонит труба. Я стою, жду, ответят ли. Опять не отвечают.
…Ага, вот и остатки. «Рыгалия». Совсем остатки, граммов сорок.
Пекло убивает. Разлагается недоеденная закусь. Ну, с богом! Зажмуриваюсь, задерживаю дыхание… Торопливо запиваю из крана мойки. В ведре под раковиной весело блестят расковыренной фольгой пластинки от таблеток. Колеса, говорите?.. Пока люди по-прежнему занимаются сексом безо всякого разбору со многими незнакомыми партнерами и без всякого предохранения, одновременно экспериментируя с расширяющими сознание наркотиками, не заботясь о последствиях, я буду счастлив. Подпись: Остин Пауэрс. Вдруг неприятное ощущение возвращается — оно, оказывается, и не делось никуда, просто сейчас резонирует сильнее. Остервенело плещу себе в рожу хлорированную воду. На мгновение что-то приоткрывается — нет, не ухватить…
На белом пластмассовом кране — бурые мазки. Ковыряю ногтем. Опускаю взгляд на себя. Погуляли…
Шипя себе под нос, хромаю по коридору к прихожей — на стертом линолеуме остаются расплывчатые кровавые запятые. Так-так-так… Полуоткрытая дверь в какую-то комнату — и на ее пороге щедрая, узнаваемая, желто-коричневая, с протяжными веерными отростками, с аппетитными комочками лужа…
Оглядываюсь на входную дверь. Смотрю на дверь в комнату.
Делаю полтора осторожных шажка, стараясь не вляпаться. О-о, какой запашок… Еще шаг. Не знаю, что происходит сначала: я отдаю себе отчет, что пахнет не только рвотой, а чем-то еще — сильнее, как-то более сыро… душно… — или вижу… что вижу?.. Забрызганную стену, или лужу на полу комнаты — другую, гораздо больше, темнее… или то, что… кто… что на этом полу лежит — ничком… головой к двери…
