Нашла. Прошла (пропуск на нее был заказан — у Аркаши все четко). Вспомнила, где у них ведомственный кабак — на первом этаже направо. В кабаке имелась всего одна, хотя довольно обширная и громогласная компашка нагловатой телевизионной молодежи.
Дацко образовался всего через пять минут после назначенного срока, неся округлый графинчик с чем-то красно-коричневым — фирменной здешней кедровой настоечкой, как оказалось. Якобы сладкой и страшно мягкой — но Ксения все равно отказалась.
— А, ну да, ты же вообще не пьешь, я забыл…
Себе, впрочем, Аркаша плескал щедро — легкий расслабон в перерыве. Перед бесчисленным дальнейшим (день его — Ксения помнила — раньше трех ночи кончался редко).
— Рассказывай, — велел негромко, чтоб не слышала телемолодежь.
Ксения рассказала (так же негромко) про свой визит на Люсиновскую. Дацко потягивал кедровую, брякая о стол тяжелыми золотыми (и даже, кажется, с драгкаменьями) котлами, глядя внимательно и без выражения (его телефон тут же заголосил, но он сбросил звонок), — и Ксения не взялась бы сказать, действительно ли Аркаша ее слушает или думает про себя о чем-то совершенно постороннем. У него всегда был этот пустоватый взгляд и скудная мимика человека, мыслями от тебя далекого. Крупное, красивое, но уже теряющее четкость черт лицо — уже становящееся потихоньку рыхло-мужиковатым…
— Как, ты говоришь, фамилия?
— Валяев. Капитан. Из УБЭПа.
У него опять заорал телефон — другую мелодию (а может, другая труба).
— Перезвоню, — отрезал Дацко. — А когда ты его последний раз видела? — Ксении. — Гордина?
— Ну, я не помню числа. В конце декабря… Слушай, и что он — правда так и пропал? И никто ничего не знает?
— Похоже на то. Причем пока спохватились… Он же буквально перед самым Новым годом срыл. Ну, уже накануне праздников никто, конечно, не работал, с Нового года до Рождества все квасили — и только когда опохмелились, на работу выползли… Причем даже тогда еще толком никто ничего не прочухал — кроме, видимо, этого их Меркина…
— Вити? Про него меня Валяев тоже спрашивал… А что Витя?
Дацко некоторое время ее разглядывал (опять же — неизвестно, ее ли):
— Он тоже подорвал. И вот тогда только все стали на уши.
— Так что там с бабками-то?
— С бабками? Не знаю, что с бабками. Но банчок этот…
— Этот — «…инвестиций»?..
— Да. Ка-Бэ-И. К нему менты, говорят, довольно давно уже приглядывались. Объемы выдачи нала через его кассу были что-то уж слишком немереные.
— «Мыли» типа?..
