— Значит, нельзя терять время, — кивнул отец. — Ты сослужишь земле великую службу, если завоюешь щит. Мой мальчик, достичь поры возмужания — немалое дело, и из всех испытаний храбрости это будет одним из самых серьезных. Тут вполне уместно испытывать страх.
Под суровым взглядом отца Зигмар расправил плечи и сказал:
— Отец, я не боюсь. Мне доводилось убивать зеленокожих, и смерть меня не страшит.
Король Бьёрн наклонился к нему и понизил голос так, чтобы его слышал только сын:
— Я говорю не о страхе смерти. Мне ли не знать о том, что ты не раз смело встречал опасность. Махать мечом способен каждый дурак, но вести воинов в бой, держать их жизни в своих руках, быть в положении того, кого станут судить братья по оружию и король, — тут немудрено испугаться. Змей страха терзает тебя, сын мой. Я знаю это, ведь то же самое мучило меня тогда, когда Дрегор Рыжая Грива, твой дед, послал меня заслужить щит.
Зигмар вгляделся в туманно-серые глаза отца и увидел в них истинное понимание и сочувствие. И от сознания того, что такой могущественный воин, как Бьёрн, чувствовал то же самое, он испытал облегчение и улыбнулся.
— Ты всегда знаешь, о чем я думаю, — сказал Зигмар.
— Ты же мой сын, — отвечал Бьёрн.
— Я твой единственный сын. А что, если у меня не получится?
— Этому не бывать, ибо сильна кровь твоих предков. Когда моя могила зарастет высокой травой, ты, вождь унберогенов, будешь творить великие дела. Не стоит отворачиваться от страха, сын мой. Если понять, что секрет его могущества над человеком коренится в готовности избрать простой путь, спрятаться, удрать, тогда можно его победить. Истинный герой не бежит, когда можно драться, и никогда не предпочитает легкий путь тому, который считает правильным. Помни это, тогда не дрогнешь.
Зигмар кивнул и обвел взглядом Большую палату, где по-прежнему звучали песни и раскаты веселья.
Словно в ответ на его испытующий взгляд, Вольфгарт вскочил на стол, загроможденный пивными кружками и тарелками с мясом и фруктами. Когда воин выхватил из ножен громадный меч и взмахнул им высоко над головой, стол угрожающе затрещал под его тяжестью. Недрогнувшая рука нацелила оружие прямо в крышу, что говорило о неслыханной силе Вольфгарта, ибо вес меча был огромен.
— Зигмар! Зигмар! Зигмар! — взревел Вольфгарт, и все находившиеся в Большой палате воины стали скандировать вместе с ним.
Казалось, от мощи их голосов стены трясутся, и Зигмар знал, что не подведет этих людей. Пендраг тоже вскочил на стол к Вольфгарту, и, даже обычно сдержанный, Триновантес присоединился к охватившему всех ликованию.
