Вдали от обильно орошаемых лужаек и парков воздух был жарким, каким он и должен быть летом в Ливерморской долине. Белая рубашка почти сразу прилипла к спине Эвери.
Адъютант открыл дверь в конференц-зал, и Гамильтон Эвери вошел, чтобы встретиться, или противостоять своим коллегам.
— Джентльмены.
Он протянул через стол руку сначала Киму Тиулангу, а потом Кристиану Жеро. Вид у обоих был совсем не радостный — Эвери заставил их ждать.
Кристиан Жеро никогда особенно не жаловал дипломатию.
— Вам придется многое нам объяснить, не забывайте, мы не ваши слуги, которые обязаны по первому зову господина бросить все свои дела и примчаться к нему, проехав при этом полсвета.
«В таком случае, что же ты здесь делаешь, жирный кретин?» Однако вслух Эвери произнес:
— Кристиан, Господин Директор, мы встретились сегодня потому, что только мы одни обладаем достаточным влиянием, чтобы справиться с возникшей сложной ситуацией.
— Фу! — Жеро взмахнул жирной рукой. — До сих пор хватало общения по телевидению.
— Телевидение больше не работает.
Представитель Центральной Африки недоверчиво хрюкнул, но Эвери знал: люди Жеро в Париже подтвердят, что атлантический спутник связи не функционирует вот уже двадцать четыре часа. Поломка не была частичной, да и оборудование вышло из строя не постепенно — связь была прервана одновременно и повсеместно.
Однако Жеро только пожал плечами, а три его телохранителя передвинулись, чтобы оказаться у него за спиной. Эвери посмотрел на Ти-уланга. Пожилой камбоджиец, Директор, представитель Азии, не казался таким расстроенным, как Жеро. Ким Тиуланг был одним из настоящих основателей нового мира: он закончил Ливерморский университет как раз перед Войной. Отец Эвери отобрал около сотни человек по собственному усмотрению (в их число входили его сын и К.Т.), которые впоследствии и назвали себя Мирной Властью. Теперь их осталось совсем немного. Каждый год им приходилось выбирать себе новых преемников. Жеро был первым директором со стороны, он не входил в основную группу. «Неужели таким должно быть наше будущее?» Эвери увидел тот же вопрос в глазах Тиуланга. Кристиан был гораздо более способным человеком, чем можно было подумать, глядя на него, но каждый год остальным становилось все труднее терпеть его неуемную жадность, любовь к драгоценностям, его гаремы, его излишества. После того как умрут старики, он провозгласит себя императором…
— Кристиан, вы получили мои отчеты. Вы знаете, что у нас возникла ситуация, которую можно обозначить, как восстание. Однако я рассказал вам не все. Произошли события, в которые вам будет трудно поверить.
